Дао Иисуса, или Евангелие от Лао-Цзы. Цитаты из текстов христианской и даосской традиций (с комментариями) Инвир Лазарев

© Инвир Лазарев, 2025

ISBN 978-5-0065-4010-1

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

+++

Содержание

Трудно себе представить более непохожие жизни, чем у Лао-цзы и Иисуса. Несмотря на то, что наши знания о этих духовных учителях человечества в лучшем случае ограничены рамками взглядов и трудов теологов, всё указывает на два поразительно разных жизненных пути. Иисус, как известно, родился в Палестине две тысячи лет назад в эпоху Римской империи, начал своё служение в возрасте около тридцати лет, проповедовал послание любви и социальной справедливости около трёх лет и был предан мученической смерти римлянами. За пять столетий до прихода в наш мир Иисуса, Лао-цзы, согласно легенде, жил простой, тихой жизнью хранителя императорских архивов в княжестве Кусянь на Западе Китая. Сведений о человеке Лао-Цзы немного. Большинство версий сходится на том, что он был старшим современником Конфуция, который якобы оставил рассказ о их встрече: «Птицы, я знаю, могут летать, рыбы, я знаю, могут плавать, звери, я знаю, могут бегать. Бегающих можно изловить в силок, плавающих – вытащить леской, летающих – сбить привязной стрелой. Как же изловить дракона, мне неведомо. На ветре и облаке он возносится на Небо. Сегодня я был у Лао-Цзы, и он походит на дракона».

Недовольный течением общественной и политической жизни Лао-Цзы оставляет службу и становится отшельником. Где-то в середине или конце своей жизни мудрец, оседлав буйвола, покидает Китай. Он отправляется на запад в сторону Тибета, в поисках иной религиозной действительности. Вот как описываются эти события в сказании. К пограничной заставе Гуань на западной границе Китая подъезжает человек. Он восседает на чёрном буйволе, его взор устремлён в пустоту. Воины, стоящие поодаль, при виде него начинают перешёптываться. Они не знают, как им реагировать на его появление. Но вот появляется Ин-Ки, начальник пограничной заставы. К удивлению воинов, он почтительно склоняется перед незнакомцем и просит его пройти внутрь.

– Вы покидаете Китай, учитель? – спрашивает Ин-Ки. – Напишите книгу для меня перед тем, как скроетесь.

И человек соглашается. Через три дня старец возвращается с книжицей (не более пяти тысяч иероглифов). Это трактат «Дао дэ Цзин», в котором мудрец разъясняет смысл пути и добродетели. Затем он проследовал через пограничные ворота и больше о нём никто не слышал.

Какой поразительный контраст этих двух судеб!

Иисус, этот вдохновенный пророк, был социальным реформатором. Он героически принял мученическую смерть в расцвете лет, дабы преобразовать общество и, возможно, всё человечество. Лао-цзы, по-видимому, считал, что условия «цивилизованной» жизни уже настолько испортили людей, что проповедовать напрямую «человечность» стало бесполезно. За всю свою долгую жизнь (около восьмидесяти лет) он не собрал последователей, не основал церкви, жил тихо и незаметно. В свои последние годы он окончательно отвернулся от общества, посвятив всего себя созерцанию.

Тем не менее, даже при явном несходстве этих двух биографий, проницательный взгляд заметит некоторые параллели – какими бы незначительными они ни казались. Многие исследователи вообще сомневаются в реальности существования этих двух учителей, утверждая, что оба они являются легендарными, мифологическими фигурами, чьи слова являются более поздними компиляциями целого ряда авторов и комментаторов. Так или иначе, но наследие Иисуса и Лао-цзы по большей части носит целостный характер. Учёные, признающие историчность этих выдающихся личностей, считают, что миф о них возник позже в рамках мировых религий. В случае Иисуса – это доктрины о его предсуществовании, непорочном зачатии и Троице. В случае с Лао-цзы легенды повествуют о его чудесном рождении от звезды. Мать якобы носила его несколько десятков лет и родила стариком – откуда и имя его, «Старый ребёнок». Такое богатое мифотворчество свидетельствуют о власти двух мудрецов над умами их последователей, своеобразии их характеров и глубине их учений. На более реалистичном уровне можно констатировать, что оба мастера проявляли глубокую склонность к анонимности и простоте; оба оставались в значительной степени свободными от профанного мира со всеми его социальными условностями и заботами. Похоже, что Иисус и Лао-цзы были простыми, скромными людьми, но в то же время личностями, исполненными глубокой тайны и внутреннего света. Неизбежно возникает вопрос, как послания в их учениях могли быть настолько похожими при столь разительном отличии жизненного опыта? Иисус вырос в относительно стабильном социуме римского мира, в то время как Лао-цзы пережил «период соперничества государств», в котором Китай почти непрерывно терзали войны и социальные потрясения. Тем не менее, оба они осуждали любое насилие. Противоположный опыт – идентичные выводы. Уже в начале XIX века некоторые католические миссионеры начали замечать поразительное сходство между трактатом Лао-Цзы и Священным Писанием. Они даже утверждали, что в «Дао дэ Цзин» имеется намёк на Святую Троицу.

Рискну предположить, что ключ кроется в универсальности самой Истины. Иисус и Лао-цзы являют собой образец пламенного искателя истины, сочетающего в себе типаж визионера-мистика и революционера, подрывающего закостенелые общественные устои. Глубокое понимание людей, общества и самой реальности привело их к выражению универсальной и всеобъемлющей истины о том, что значит быть человеком. Что же, Истина одна, а путей к Ней много.

Невзирая на то, что Иисуса и Лао-цзы разделяют время и пространство, а также на их принадлежность к совершенно независимы друг от друга культурным традициям, в их учениях обнаруживается удивительное сродство. Данная книга представляет собой сборник резонирующих сквозь время и пространство цитат из даосских и христианских писаний, почти все из которых приписываются самим основателям двух традиций, Лао-цзы и Иисусу. Некоторые отрывки взяты из Ветхого Завета, к которому обращался Иисус, расширяя его понимание, а также из посланий Святого Павла. В определённые моменты, читая изречения этих учителей, у меня возникало странное ощущение, что я имею дело с «Дао Иисуса» или «Евангелием от Лао-цзы». «Как это возможно?» – спросите вы. Читая эти древние тексты мы словно бы по какому-то божественному промыслу начинаем постигать тайну бытия. Культурные барьеры и концептуальные противоречия в наших умах сокрушаются опытом подлинного прозрения, задокументированном в христианской и даосской традициях. То, что важно, без усилий выходит на передний план, а всё наносное разоблачается и рассеивается без следа. Наше внимание обращается не на различия, а на общность двух учений и нам является единство, сокрытое за многообразием.

Несмотря на столь разное происхождение Иисуса и Лао-цзы, а также принадлежность к таким непохожим по форме духовным традициям, изречения из их учений перекликаются по множеству тем. Оба мудреца имели видение того безымянного высшего источника, что безраздельно владычествует как в самых высоких духовных сферах, так и в повседневности нашего человеческого бытия. Этот живой опыт повлиял на установление правил жизни для их последователей. Основными благодетелями в обоих традициях являются смирение, кротость и честность; стяжательство, несправедливость, неравенство, лицемерие и насилие – должны быть преодолены. С другой стороны, оба учения предостерегают от осуждение ближнего. Однако же, это вовсе не означает, что между христианством и даосизмом и воззрениями их основателей отсутствуют существенные различия. Как минимум, в даосской концепции абсолют (Дао) – это безличная сила, оживотворяющая вселенную, в то время как в христианской традиции Бог обычно рассматривается в более личностном свете. Даосизм олицетворяет собой естественный образ жизни человека, в нём подчёркивается необходимость следовать природе, во всём подражать ей. Христианская модель демонстрирует двойственное отношение к природе: некоторые авторы этой традиции уподобляются мыслителям античности, которые наслаждались красотой естественного порядка, иные же отказывают ей в самоценнности, демонстрируя недоверие и острое мироотрицание. Кроме того, философия Дао предполагает фундаментально позитивный взгляд на человеческую природу, по крайней мере в её неиспорченном состоянии. Христианство же склонно рассматривать мир и положение человечества в нём в качестве ужасного последствия, наказания за предательство божественного доверия (грехопадение), которое искупается Христом. Хотя мы созданы по образу и подобию Божьему, мы всё равно должны взывать к высшим силам об искуплении бремени первородного греха. Также стоит отметить, что в христианстве акцент делается на бессмертии души и загробной участи человека, в то время как даосизм, особенно в своей философской интерпретации, в первую очередь ориентирован на пребывании в этом мире. В то же время, отличительной чертой даосизма является представление о возможности достижения человеком бессмертия как в нашем мире, так и за его пределами. С учётом вышеозначенных концептуальных и мировоззренческих различий сходства между двумя духовными традициями выглядят особенно удивительно. В самом деле, бессмертные персонажи и духовные иерархии даосского пантеона напоминают сонм христианских святых и ангелов. Или, например, тройственная модель божественного у даосов и доктрина Троицы, лежащая в основе христианских мистериальных практик. Во главе даосского пантеона стоят «Трое чистых», олицетворяющая этапы саморазвёртывания Дао. Первый – Лин-бао (Владыка небесной драгоценности), воплощение инь и ян, мужских и женских полярностей, которые уравновешивают вселенную; второй – Юй-хуан (Нефритовый Император), олицетворение сил, которые приводят в движение вселенную; и третий – Лао-Цзы, автор Дао Дэ Цзин, персонификация самой даосской доктрины. Эта великая триада представляет собой структуру реальности, подобно временной шкале (прошлое, настоящее и будущее), или пространственному делению на стороны света, а также на вверх и низ. Великое дао движется в системе: Небо (тянь), Земля (ди) и Человек (жэнь). Человек занимает срединное место между небом и землёй. Небесное Дао принадлежит сфере метафизического, – это космический Абсолют, но