Йорген кивнул. Разговор между ними был минимальным, состоящим из банальных фраз, которые давно потеряли всякий смысл.

– Сколько? – спросил Йорген, хотя уже знал ответ.

– Час – пятьдесят, – ответила она, безэмоционально глядя на него.

Йорген достал мятую купюру. Она взяла ее, быстро спрятала в карман, не глядя. Ее взгляд уже скользнул по его массивной фигуре, оценивая предстоящую "работу". В ее глазах не было ни осуждения, ни желания, лишь холодный, профессиональный расчет.

– Душ? – спросила она, кивнув в сторону крошечной, видавшей виды душевой кабины.

Йорген отрицательно покачал головой. Он не хотел тратить драгоценное время на водные процедуры. Ему нужно было быстро, эффективно, без лишних предисловий.

Она встала, медленно, словно каждое движение давалось ей с трудом. Ее тело, когда-то, возможно, привлекательное, теперь было лишено всякой упругости, измотано ночной жизнью и бесконечными контактами. Она подошла к нему, и от нее исходил тот самый приторный запах, который теперь казался еще более удушающим.

Йорген чувствовал ее равнодушие, ее отстраненность. Но ему было все равно. Ему не нужна была любовь, нежность или даже простое человеческое тепло. Ему нужно было лишь физическое облегчение, забвение от монотонности дороги и одиночества. И эта женщина, эта "тень", была готова предоставить ему это.

Он не знал ее имени, ее истории, ее мечтаний. Она не знала его. Они были просто двумя телами, столкнувшимися на короткое время в этом тусклом мотеле, чтобы удовлетворить взаимные потребности. Она – потребность в деньгах, он – потребность в физическом контакте. И в этой примитивной сделке не было места для сантиментов, для настоящих чувств. Это была лишь сделка, и ее условия были предельно ясны. Йорген сделал шаг навстречу ей, не подозревая, что за его спиной, в его грузовике, разворачивается другая, гораздо более дорогая для него сделка, которая изменит его жизнь навсегда.

«Трудовые» будни

Комната номер "7" стала для Йоргена не просто временным убежищем, а ареной его личной, интимной битвы. Сцена в мотеле разворачивалась в тусклом свете единственной лампочки, отбрасывавшей длинные тени на потрескавшиеся стены. Воздух был тяжелым, пропитанным запахами дешевого парфюма, несвежего белья и ощутимого напряжения.

Йорген, пыхтя и отдуваясь, пытался соответствовать своим желаниям. Его массивное, обремененное лишним весом тело, казалось, сопротивлялось каждому движению. Он снял рубашку, обнажив обвисший живот, дряблую кожу и редкие волосы на груди. Отдышка усилилась, и каждый вдох давался с трудом, наполняя комнату сиплым, прерывистым звуком, похожим на работу старого компрессора.

Женщина, эта "тень", была профессионалом. Ее движения были механическими, отточенными годами работы. В ее глазах не было ни страсти, ни даже намека на интерес, только холодная, профессиональная отстраненность. Она делала то, что от нее требовалось, без эмоций, без лишних слов. Она была инструментом для его удовлетворения, и она знала свою роль.

Для Йоргена это был не порыв страсти, а скорее «трудовые» будни его личной жизни. Долгое воздержание, постоянное напряжение дороги, одиночество – все это требовало выхода. И он пришел сюда за этим выходом. Но его физические ограничения были очевидны. Каждый раз, когда он пытался двигаться быстрее, его тело протестовало. Сердце колотилось в груди, словно загнанный зверь, легкие не справлялись с нагрузкой, и пот струился по его лбу, смешиваясь с запахом алкоголя, который он выпил перед этим.

В какой-то момент он поймал себя на взгляде в ее глазах – немой, но красноречивый. Он увидел в них нетерпение, возможно, легкое отвращение, но чаще всего – просто усталость. И в этот момент Йорген почувствовал укол неловкости и стыда. Ему было стыдно за свое тело, за свою неуклюжесть, за то, что он не мог соответствовать даже своим собственным, скромным ожиданиям. Стыдно за то, что он был здесь, в этой жалкой комнате, с этой усталой женщиной, пытаясь найти мимолетное забвение.