И, конечно же, юбилярше надарили ворох подарков. Коллеги преподнесли аэрогриль, двоюродные сёстры – абонемент в театр на сезон, подруги детства – искусно вышитую шёлком картину в раме. Всё это маму чрезвычайно обрадовало. Открыв коробочку с подарком мужа и сына, именинница зажмурилась и ахнула:

– Боже мой! Серьги! С бриллиантами! Мне! – она даже прослезилась от радости. – Какая красота!

Мама рассматривала бриллианты, и все восторгались, до чего же красиво играют камни.

– Надо бы надеть, – подсказала двоюродная сестра.

– Уши не проколоты, – улыбнулась мама.

И все принялись разглядывать серьги на свет, а бриллианты переливались волшебными огоньками. Рядом с мамой стоял папа и тоже весь светился, что тот бриллиант…

Было уже десять часов вечера, когда гости ушли. Митя собрался проводить Олю до трамвая. Мама удивилась:

– Ничего себе жених! Всего-то до трамвая!

Чувствовалось, что Оля маме понравилась. Митя с Олей переглянулись.

– Мам, я Андрею обещал помочь с химией. У него всё плохо, а завтра семинар.

– А, ну иди, коли так, – рассмеялась мама. – Дружба – святое дело.

Митя возвращался домой за полночь. Со двора увидел, что в кухонном окне горит свет. «Странные такие, – подумал Митя, – ведь попросил меня не ждать. Что я, маленький?» Но непонятное волнение вдруг заскребло: не стал вызывать лифт, прыгая через ступеньку, долетел до четвёртого этажа. Порылся в карманах. Так и есть – ключи забыл. «Вот я олух! Поэтому родители и не спят!» Прерывисто дыша, Митя тихонько постучал. Отец открыл дверь сразу, будто стоял в шаге от неё. Он приложил палец к губам, давая понять, что мама уже спит, а сам прошёл на кухню. Митя потянул носом воздух, снял кроссовки и последовал за ним. Освобождённый от упаковки аэрогриль уже стоял на подоконнике. Посуда была вымыта. Отец сел у окна. Митя прикрыл за собой дверь, спросил:

– А что за запах? Валерьянка, что ли? Что у вас тут случилось?

– Представь себе, у мамы серьги пропали, – отец закурил сигарету.

– Как пропали? Вы искали?

– А ты как думаешь? Конечно, искали.

– Пап, ну как такое может быть? Все же свои!

– Вот именно! – согласился отец.

– Пап, ты два месяца не курил! – Митя попытался отнять у отца сигарету, но тот отвёл его руку.

– Знаешь, тут впору напиться до смерти. Подарил, называется, жене подарок. В кои веки.

– Пап, может, ещё найдутся! Надо вспомнить, кто последний их держал в руках.

– Да мы вспоминали, Мить. Что тут вспомнишь? Столько людей, шум, гам. Мама сказала, что она их на скатерть положила, перед тем как танцевать идти. А кинулась искать только когда гости ушли и мы с ней стали со стола убирать.

– Мама очень расстроилась? – Митя присел на стул у стола, налил себе воды, выпил.

– Не то слово, – отец затушил окурок. – Не столько из-за серёжек, сколько из-за того, что в нашем окружении оказался вор. Она раз пять содержимое мусорного пакета перебрала, всё не могла поверить, что серьги кто-то намеренно увёл.

– Я представляю, пап. Она не может ни на кого подумать.

– Ей завтра рано на работу, я её еле успокоил, валерьянкой пришлось поить. Только уснула.

– Ужасно неприятно, пап. Как людям верить? Кому вообще верить, когда близкие… – Митя вздохнул: – Пойдём спать. Может, найдутся ещё.

– Аэрогриль завтра придумаю, куда поставить. Там провод слишком короткий, – отец поднялся, вымыл пепельницу и пошёл в спальню.

Ночью Митя не спал, ворочался с боку на бок, вспоминал. Полгода назад, весной, в прошлом учебном году, он стал свидетелем приватного разговора двух преподавательниц на кафедре фармакологии. Сидя за столом, листал содержимое толстой папки, пытался выбрать тему курсовой работы и никак не мог остановиться ни на одной. Те, которые ему нравились, были заняты – в списке напротив них стояли фамилии его однокурсниц.