– Представьте себе, – донеслось от преподавательского стола, – я только успела похвастаться девчонкам новой помадой. Дорогущая. И цвет… Давно такую искала. Мне её подруга из Японии привезла, – рассказывала коллеге Вера Ильинична, рыхлая, неопределённого возраста старая дева.

– И что? – оживилась худощавая девица, появившаяся на кафедре совсем недавно, в начале семестра.

Вера Ильинична развела руками:

– Тю-тю помадка-то.

Митя обернулся и увидел, как эта новенькая невольно потянулась к своей сумочке:

– У вас тут воруют?

– До этого случаев не было, – расстроенно вздохнула Вера Ильинична. – Вечно со мной что-нибудь происходит. Мама была права. Я – тридцать три несчастья.

– Ну, погодите, может, Вы сами её куда-то машинально положили и забыли. Давайте поищем хорошо, может, закатилась куда-нибудь. Как она выглядит?

– О, такой помады ни у кого нет. Если я увижу её, сразу узнаю. Футлярчик бордовый, бархатный, и сбоку малюсенькое зеркальце. Два в одном, понимаете? Зеркальце носить не нужно, – она сказала это так значительно, как будто вес среднестатистического зеркальца равнялся по меньшей мере весу чугунной сковороды.

Новенькая сочувственно покачала головой:

– А Вы хорошо смотрели? Везде искали?

– Искала… Что обидно, вышла-то всего на пять минут.

– А кто в кабинете был? – не унималась новенькая.

– Да были тут девчонки. Темы выбирали.

– Вот! – торжествующе воскликнула худощавая. – Это зацепка. Не сто человек же здесь было. Завтра поговорим с девчонками. Это им не шуточки! Скажем, если не вернут, пойдут на ковёр к декану факультета.

– Из-за помады-то? – Вера Ильинична замахала руками.

– Не из-за помады! Из-за принципа! – резко ответила новенькая и потрясла маленьким кулачком. – Зло надо душить в зародыше.

Митя выбрал тему, записал в блокнот, попрощался и вышел. С утра договорились, что после занятий он заскочит в общежитие за Олей, которая освободилась раньше, и они дойдут наконец-таки до библиотеки, чтобы взять книги для написания курсовых.

Всё шло по плану. Он наскоро перекусил в институтской столовой, забежал за Олей. Правда, пришлось подождать, пока она высушит волосы. В ванной комнате жужжал фен. Митя сидел в кресле и смотрел какой-то детективный сериал. Телевизор стоял на столике напротив, а над ним висела Олина полка со всякими женскими мелочами. Он никогда не рассматривал детально финтифлюшки на полке. Но в этот раз что-то напрягло его. Митя не сразу понял, что именно. Просто стало неуютно на душе. На экране бандиты грабили банк. Митя подошёл к полке и заметил причину своего беспокойства: между флакончиками с лаком для ногтей стоял футлярчик помады. Бархатный, бордовый, с миниатюрным зеркальцем с торцовой стороны.

Сомнений не было. Митя прекрасно помнил Олину помаду, и это точно не она, а та самая, которую Вера Ильинична сразу узнает, если что…

Митю будто кипятком ошпарили. Он смотрел на экран, ничего не понимая и не слушая. Боже. И этой воровке он собирался сделать предложение, мечтал видеть её матерью своих детей. Как стыдно…

Оля выключила фен, о чём-то спросила. Он не слушал. Она заглянула в комнату:

– Мить, ты что? Ау!

Митя встал с кресла, прошёл к двери, стал молча обуваться.

– Мить, куда ты? Я ещё не готова. Что ты молчишь?

Он сидел на корточках, завязывая шнурки на кроссовках. Поднял голову и тихо сказал:

– Я сейчас тебе задам вопрос. А ты ответишь. Правду. Хорошо? – он поднялся и посмотрел ей в глаза серьёзным, чужим и отстранённым взглядом.

– Да что случилось-то? Ничего не понимаю! – возмутилась Оля.

– Чья это помада?

– Что? – брови Ольги удивлённо приподнялись. – Ты стал интересоваться косметикой? С чего бы это?