Исправить. Это стало ее мантрой, ее оправданием, ее крестом. Мир считал ее монстром, порождением ада. Пусть. Они не понимали. Она не создавала смерть. Она пыталась ее победить. И продолжает пытаться. Даже если для этого придется перекроить само понятие жизни. Даже если ее детьми станут те, кто вышел из праха и отчаяния.

Ветер за окном на мгновение стих, и в наступившей тишине особенно отчетливо прозвучал очередной удар головы «Объекта Семь» о стекло.

Тук.

Арис взяла в руки шприц с янтарной жидкостью. Время для следующего эксперимента.

Глава 3

Этикет на обочине

Воздух после недавнего дождя не посвежел. Наоборот, он стал липким, как объятия прокаженного, и тяжелым, будто небеса решили вывалить на землю всю свою гнилую требуху. Солнце, если эта мутная клякса за пеленой облаков вообще заслуживала такого имени, превратило испарения от сырой земли и гниющих останков цивилизации в сауну для обреченных. Рекс шел по растрескавшемуся асфальту бывшего шоссе, которое теперь больше напоминало шрам на теле прокаженного великана. По обочинам ржавели скелеты машин, некоторые – с зияющими дырами от пуль, другие – просто вросшие в землю, словно уставшие металлические грибы.

«Этикет на обочине, – думал Рекс, перешагивая через то, что когда-то было чьей-то собакой, а теперь представляло собой живописную композицию из шерсти, костей и мух размером с мелкую монету. – Раньше уступали дорогу дамам и катафалкам. Теперь уступают тем, кто еще способен оторвать тебе башку. Или тем, у кого больше патронов. Прогресс, мать его».

Он давно усвоил: в этом мире жалость – это граната с выдернутой чекой. Держишь слишком долго – останешься без рук. А руки Рексу были нужны. Хотя бы для того, чтобы перезаряжать «Усмиритель».

Очередная порция «приветливых местных» не заставила себя ждать. Эти были из разряда «фермерское ассорти». Высыпали из-за покосившегося рекламного щита, когда-то зазывавшего отведать «Сосиски от Дяди Бори – пальчики оближешь!». Теперь тут облизывать было нечего, разве что собственные обглоданные пальцы. Их было пятеро. Крепкие, когда-то, наверное, работящие мужики, теперь превратившиеся в тупое, рычащее нечто. Один даже был с вилами, которые он держал так, словно собирался не проткнуть Рекса, а перевернуть стог очень тухлого сена.

«Агропром в упадке, – констатировал Рекс, вскидывая револьвер. – Но сервис по доставке проблем на твою задницу работает без перебоев».

Три выстрела уложили троих самых резвых. Четвертый, с вилами, успел сделать пару шагов, прежде чем пуля проделала в его лбу аккуратное отверстие, избавив мир от одного очень некомпетентного фермера. Пятый, самый мелкий и шустрый, попытался обойти Рекса с фланга. Рекс не стал тратить патрон. Он просто шагнул в сторону, выставил ногу, и мелкий, споткнувшись, пролетел вперед, прямиком на острый, ржавый штырь, торчащий из земли – остаток какого-то дорожного знака. Штырь вошел ему под ребра с сочным, почти неприличным звуком.

Рекс подождал, пока тот перестанет дергаться. «Не рассчитал траекторию, дружок. В следующий раз бери уроки акробатики у кого-нибудь другого».

Двинувшись дальше, он заметил съезд к фермерскому домику, притулившемуся на холме. Белый, когда-то, наверное, аккуратный, с верандой и остатками герани в ящиках под окнами. Теперь он выглядел как старик, которому выбили все зубы и оставили умирать на солнце. Но в таких местах иногда можно было чем-нибудь поживиться. Консервы, медикаменты, патроны. Или просто неприятностями. Одно другому не мешало.

Подход к дому был чист. Слишком чист. Никаких следов борьбы, никаких тел. Это настораживало больше, чем орда мертвяков с вилами. Рекс обошел дом, заглядывая в окна. Внутри царил беспорядок, но не хаос недавней бойни. Скорее, спешного бегства. Или… или кто-то очень аккуратный тут уже побывал.