На удивление чистая газета с объявлением о пропаже выпала у меня из кармана. Музыка и соседи утихли, а спустя пару мгновений дверь со скрипом раскрылась, после чего ужаснувшиеся жильцы, крича и молясь от страха, стали скоро вызывать полицию. Во всей суматохе лишь лучик света, столь тёплый и яркий в это время, продолжал светить сквозь окно, наполняя собой комнату и освещая группу тел, так трагично гниющих и сохнувших друг на друге.

Уже перевалило за полночь, когда Кирилл пришёл ко мне. Мы отсиживались здесь третий день, изредка выходя либо за едой, либо по делам, стараясь держать дистанцию от сгоревшего центра. Не от страха, скорее, из интуиции. Мы переместили кресло и диван из зала на кухню, чтобы не ходить далеко от места готовки. Сама квартира была довольно обширной. После небольшой прихожей следовала большая кухня, одна из стен которой была со столешницами и ящиками с плитой, но без холодильника. От неё шёл небольшой коридор в зал, а от зала шли двери в маленькую комнату и туалет. Я сидел в кресле и читал книгу – наверное, единственное удовольствие в этой пустой квартире; зашуршали пакеты. Это был последний день нашей «отсидки», уже завтра мы должны были встретиться с заранее проплаченным капитаном одной лодки, милым стариком, чтобы по местной реке переправиться в другую часть города, а оттуда уже на машине в соседний город и из аэропорта на самолёте в даль. Все подготовления уже были сделаны: сегодня утром Кирилл отнёс все наши вещи капитану. В принципе, мы не планировали особо тратиться здесь, но, судя по шороху пакетов, Кирилл решил отпраздновать напоследок.

– Иди помогай разбирать! – крикнул мне Кирилл из прихожей.

Прокручивая в голове номер страницы, чтобы потом вернуться к моменту остановки, я закрыл книгу, встал и направился в прихожую. Пакетов было два, оба были набиты разными продуктами, собранными явно по рецепту. Я готовить особо не умел, готовил у нас в основном Кирилл. Я лишь помогал ему чистить и подготавливать продукты, к чему уже приготовился, раскладывая их по столешнице пыльной кухни.

Почему-то в квартире всегда было пыльно. Один раз, особенно страдая от чиха, я даже решил прибраться в ней, но массивы работы быстро отбили у меня это желание. Вообще, это была заброшенная квартира. Здесь, кажется, кто-то повесился (крюк в потолке, видимо вбитый решившимся, до сих пор висит), и после этого желающих въехать сюда не было. От этого про квартиру забыли и совсем изолировали. До сих пор не понимаю, на каком праве мы тут живём. Кирилл, кажется, говорил, что договорился с управляющим дома или кем-то в этом роде, но верится в это с трудом. В любом случае квартира была неплохая, а соседи на наше присутствие не жаловались, так что и мы не возражали.

– Пир напоследок? – спросил я, разобрав пакеты и снова сев в кресло.

– Можно и так сказать. – Кирилл сидел на диване напротив и смотрел почти в пол.

– Набор как на похороны.

– Похороны? – удивлённо спросил Кирилл, подняв на меня голову. – С чего взял?

– Не знаю. На похоронах бабушки, в 19**, почти такие же продукты были, помнишь?

– Помню. Ты ещё отказывался есть и много плакал, считая, что именно так нужно вести себя на похоронах. А ещё злился на всех, кто хоть немного был весел, особенно на дядю, когда тот громко рассмеялся с какого-то анекдота. Ты его хорошо тогда отчитал.

– Мы были мелкие. Хотя я вот не помню, чтобы ты плакал.

– Я скучал… на другом уровне. – Последние слова были произнесены с задержкой и с выдохом; не стоило поднимать эту тему.

Поняв, что наступила неловкая тишина, я залез в телефон. Я хотел проверить заметки с прогрессом чтения книги и внести в них поправки, как вдруг мне пришла смс-ка. Писал Михаил.