– Зараженные, – прогремел голос Кассиэля. Он шагнул вперед, и Ариэль увидел: на груди воина, под броней, пульсировал тот самый трехкруговой символ, как второе сердце.

Лираэль вскочила, ее крылья распахнулись, испуская смрад гниющих цветов.

– Беги! – крикнула она Ариэлю. – Найди Хроники Плоти!

Она бросилась на Стражей, ее тело взорвалось роем жуков и шипов. Ариэль рванул в противоположную сторону, сквозь рушащиеся руины. За спиной раздавались вопли – не ангельские, а что-то среднее между визгом и скрежетом металла.

Хроники Плоти оказались не книгой, а существом.

Он нашел его в Сердцевине – ядре Небесных Сфер, куда вела трещина, оставленная Лираэль. Это была пещера из живой плоти: стены дышали, сочась лимфой, а своды сжимались, как легкие. В центре, подвешенное в паутине из жил, висело существо без формы – просто комок мяса, испещренный ртами и глазами.

– Ариэль, – заговорили все рты разом. – Ты пришел за правдой, которая съест тебя заживо.

Он шагнул ближе, стараясь не смотреть на глаза – в каждом отражался он сам, но с крыльями из щупалец.

– Что они скрывают? Кто эти существа за разрывами?

Плоть затрепетала, и из нее выросла рука, держащая что-то похожее на сердце. Оно билось, обернутое в страницы из кожи.

– Возьми. Это твое наследство.

Когда Ариэль коснулся сердца, пещера рухнула. Обрывки плоти прилипли к нему, впитываясь в кожу, а в сознание ворвались воспоминания – не его, а их.

Он увидел: Совет Дивентов, но не в сияющих чертогах, а в подземелье из костей. Ангелы срывают с себя маски, и под ними – пустота. Они бросают в бездну клубки судеб, а снизу, из тьмы, поднимаются щупальца, жадно поглощающие их. Символ из трех кругов горит над бездной. _

Голос, древний и безжалостный:

–Мы даем вам свет, чтобы вы растили для нас пищу. Ваш рай – клетка. Ваши молитвы – звон цепей.

Ариэль очнулся на краю Бездны Молчания. В руке он сжимал сердце – теперь оно билось в унисон с его собственным. На страницах из кожи мерцали слова:

«Они забрали наши имена. Они сделали нас садовниками собственного рабства. Но плоть помнит. Плоть всегда помнит».

За спиной послышался скрежет когтей по камню. Он обернулся.

Из тени выходили Стражи. Но теперь их доспехи трескались, обнажая то, что пряталось внутри: массы щупалец, глаза на стеблях, рты, шепчущие на языке Пожирателей.

Кассиэль шагнул вперед. Его лицо распалось, как гнилой плод, и из черепа выползло нечто, похожее на гибрид скорпиона и молитвы.

– Ты прочитал Хроники, – зашипело существо. – Теперь ты стал угрозой урожаю.

Ариэль сжал сердце. Голод в крыльях взревел, требуя действия.

Он прыгнул в Бездну.

Падая, он чувствовал, как чешуя на крыльях раскрывается, превращаясь в лезвия. Где-то внизу, в тьме, зашевелилось что-то огромное. Оно ждало.

Но теперь Ариэль знал: иногда, чтобы спасти сад, нужно стать чумой.

Падение длилось вечность и мгновение одновременно. Воздух в Бездне был густым, как сироп из расплавленных кошмаров, а тьма здесь не поглощала свет – она переваривала его. Крылья Ариэля, теперь больше похожие на скопление лезвий и щупалец, цеплялись за невидимые выступы, оставляя на них кровавые метки. Сердце из Хроник Плоти билось в его руке, ритмично пульсируя в такт чему-то огромному, что дышало внизу.

Первым признаком того, что Бездна жива, стали стены. Они сомкнулись вокруг него, обнажив зубы из кристаллизованного времени. Каждый зуб был зеркалом, отражавшим альтернативные судьбы Ариэля: в одной он падал, разорванный Стражами; в другой – сидел на троне из сплетенных костей; в третьей – становился тем, что преследовало его из разрывов.