Девочка наблюдала, не вмешиваясь. Когда последний мутант рухнул, превратившись в горстку пыли, она кивнула на врата:

– Они откроются только с кровью творца.

Ариэль посмотрел на нож в своей груди.

– Его… или моей?

– Ты уже знаешь ответ.

Он вырвал лезвие. Черная субстанция, заменявшая ему кровь, брызнула на врата. Кости затрещали, цепи лопнули, и створки распахнулись.

Внутри было лишь зеркало.

Не стекло, а бездна в оправе из криков. Ариэль увидел себя – не гибрида, не ангела, а мальчика. Того самого, что когда-то молился за сестру в мире с зеленым небом.

– Это… я?

– Это ты до того, как стал семенем, – ответила девочка. – Ты – единственный, кто прошел полный круг. Из молитвы – в Пожирателя. Из Пожирателя – в надежду.

Он протянул руку к отражению. Зеркало заколебалось, и вдруг…

Оно вырвалось из бездны.

Не абстракция, а концентрированный Голод. Его форма была простой и ужасающей: человеческий рот размером с галактику, окруженный щупальцами-вселенными.

– Ты не можешь уничтожить меня, – прогремело эхо. Я – твое начало. Твой конец.

Ариэль сжал нож. Лоза в его груди зацвела, выпуская лепестки с лицами тех, чьи молитвы он поглотил.

– Нет. Я – пробуждение.

Он вонзил лезвие в зеркало.

Зеркало треснуло с грохотом тысячелетней грозы, и Ариэль рухнул на колени. Черные щупальца Оно начали рассыпаться, превращаясь в пепел, который закрутился вихрем, формируя новые созвездия. Но прежде чем он успел вздохнуть с облегчением, девочка схватила его за руку. Ее прикосновение обожгло, как раскаленный металл.

– Ты не понял, – прошептала она, и ее голос вдруг стал его голосом, но старше, изломаннее. – Это не конец. Это начало. Нашего цикла.

Ее тело начало меняться. Волосы побелели, кожа покрылась шрамами-символами, а бирюзовые глаза стали точно такими же, как у Ариэля, – с тремя зрачками, мерцающими разными оттенками боли.

«– Я – ты», – сказала она, и теперь это был голос мужчины, женщины, ребенка и ветра. – Ты – я. Мы – петля, которую нельзя разорвать.

Ариэль отшатнулся. Лоза в его груди содрогнулась, и вдруг он вспомнил:

Он стоит здесь же, тысячу циклов назад. В его руках – нож, в груди – лоза. Он вонзает лезвие в зеркало, уничтожая Оно. Но вместо свободы – взрыв света. Он просыпается ребенком в мире с зеленым небом. Живет жизнь. Молится. Умирает. И его молитва становится семенем нового Оно.

– Каждый раз, когда ты убиваешь его, ты рождаешь его снова, – девочка-Ариэль коснулась его лба. – Из своей боли. Из своей надежды.

Кодекс Костей вокруг них начал вибрировать. Надписи из жил и сухожилий засветились кровавым светом, складываясь в новые слова:

«ТЫ – НАЧАЛО И КОНЕЦ. ТЫ – ПРИЧИНА И СЛЕДСТВИЕ»

– Почему ты не сказала этого раньше? – прошипел Ариэль, чувствуя, как лоза в нем пульсирует в такт биению мерцающих созвездий.

– Потому что в прошлых циклах ты меня убивал, – она показала на шрам у себя на шее – точную копию того, что оставил Кассиэль. – Ты не верил. Но теперь… – ее рука дрогнула, – теперь у нас есть шанс.

Из пепла Оно поднялась фигура. Не Голод, а нечто иное – женщина с крыльями из света и теней, сплетенных в узор трех кругов. Ее глаза были пусты, но в них отражались все вселенные, которые Ариэль поглотил.

– Мать, – прошептала девочка-Ариэль. – Она была первой. Той, кто создала Кодекс, чтобы спасти нас от хаоса. Но Кодекс стал ее клеткой.

Женщина подняла руку, и пространство сжалось. Стены Кодекса начали рушиться, обнажая бесконечность за пределами – океан бушующих первичных стихий, где время, материя и пустота смешались в безумный коктейль.

– Она хочет перезапустить все, – девочка вцепилась в руку Ариэля. – Уничтожить петлю, стерев даже память о цикле. Но мы… – ее голос дрогнул, – мы можем стать новым Кодексом. Добровольно.