Он рванул кристалл на себя. Лоза в груди слилась с Ядром, и вдруг…

Боль.

Не физическая. Экзистенциальная.

Он увидел их – бесчисленные версии себя в параллельных реальностях. В одних он герой, в других – монстр. В некоторых – вообще не ангел, а червь, ползущий по кишкам вселенной.

«Выбор – иллюзия», – прошелестело Оно, наконец обретя голос. «Ты лишь выбираешь, чьим орудием стать».

Лезвия Стражей вонзились ему в спину. Крылья из галактик рассыпались звездной пылью.

И тогда Ариэль сделал то, на что не решился его предшественник.

Он не разбил Ядро.

Он впустил его в себя.

Лоза поглотила кристалл, и его тело взорвалось трансформацией. Кожа отслоилась, обнажив мышечные волокна из сплавленного света и тьмы. Крылья стали раскидистыми структурами, напоминающими схемы ДНК богов. Глаза… их теперь было три, и все видели разные слои реальности.

«– Я не Серп», – произнес он, и пространство затрещало по швам. – Я – зерно, которое прорастет сквозь цикл.

Он взмахнул крылом, и Стражи застыли, превратившись в статуи из соли. Серп замедлил вращение.

Совет Дивентов содрогнулся. Их воронки-рты исказились в гримасах ужаса.

– Ты нарушаешь баланс! – завопили они.

– Баланс лжи, – ответил Ариэль.

Он коснулся ближайшей сферы-мира. Лоза протянулась к ней, обвивая цепь. Металл заржавел и рассыпался. Сфера, теперь свободная, начала дрейфовать в бездну, излучая собственный свет – чистый, не отравленный семенем.

Но Оно не стало молчать.

«Ты умрешь, – прорычало оно, и Бездна сжалась вокруг Ариэля. – Твое семя требует пищи. Без урожая ты сожрешь сам себя».

Ариэль посмотрел на свои руки, где уже начинали проступать язвы голода.

– Значит, найду другой способ, – прошептал он, разрывая связь с Серпом.

Пространство рухнуло, и его выбросило на окраину Небесных Сфер.

Но это были уже не Сферы.

Стены чертогов покрылись плесенью. Сады Вечности увядали, сбрасывая лепестки, которые превращались в пепел. Ангелы метались в панике, их крылья теряли перья, обнажая костяные шипы.

Небесные Сферы больше не сияли. Лазурные просторы покрылись трещинами, из которых сочился туман, пахнущий гнилыми плодами. Ангелы, лишенные цели, скитались среди руин, их крылья обвисли, как сломанные зонтики. Некоторые, обнаружив свою истинную природу – сосуды для семян Пожирателей, – срывали с себя плоть, пытаясь вырвать корни. Другие молились, но их слова падали в пустоту, как камни в колодец без дна.

Ариэль стоял на краю Осколка Вечности, платформы, где когда-то зарождались миры. Его лоза, теперь покрытая шипами и соцветиями в форме плачущих лиц, пульсировала в такт его новому сердцу. Голод был постоянным спутником, но это уже не желание разрушать. Это была жажда смысла.

Он протянул руку к ближайшему ангелу, юному Ткачу, дрожавшему у обрыва.

– Я могу помочь.

Ткач отпрянул, его крылья взметнулись, сбрасывая перья-лезвия.

– Ты – оно. Ты съел нашу суть!

Прежде чем Ариэль ответил, земля под ногами Ткача обвалилась. Юный ангел рухнул в бездну, но Ариэль успел ухватиться за его запястье. Лоза в его груди дернулась, и вдруг он увидел:

Мальчик в мире, где небо было зеленым. Он молился, складывая бумажных журавликов, чтобы спасти больную сестру. Его вера, чистая и наивная, тянулась к Небесным Сферам, как золотая нить…

Ариэль втянул нить.

Голод на миг отступил, а на ладони Ткача расцвел бутон. Юный ангел застыл, глядя на него.

– Что… что это?

– Твоя молитва, – прошептал Ариэль. – Не удобрение. Семя новой жизни.

Но когда он отпустил Ткача, бутон почернел и рассыпался.

В руинах Храма Откровений он нашел их – группу ангелов, спрятавшихся под сводами, расписанными фресками собственного падения. Среди них была Лираэль. Или ее подобие.