– Нет, нет, – замотал головой парень, – не того… Или того? Дери меня все черти ада, и зачем я потащился сюда с этим мальчишкой?! – застонал Гил, вываливаясь из кабинета.

С лестницы он чуть было не скатился кубарем, пошатнулся, упал, но вовремя ухватился покалеченной рукой за перила и, взвыв от боли, удержался. Позаимствованный со стола мэтра световой кристалл покатился вниз и, приземлившись на последней ступени, стал судорожно мигать.

– Треснул, зараза, – понял Гил и двинулся на мигание, пока оно не потухло.

Шёл медленно, старался не вытошнить собственные потроха. Его мутило как после каждого перехода, но сейчас отвратное состояние приправлялось страхом и кровопотерей. Глупо было отдавать свою плоть в таком гиблом месте как потустороннее кладбище – теперь он связан со всеми кто был там погребён, связан навечно.

Но не отдай Гил жертву, уже лежал бы вместе с теми несчастными, а может и не лежал, а ходил по нижнему Элричу в теле какого-нибудь мальчишки и выполнял грязную работёнку таинственной Амидат.

– Бр-р-р-р, – скривился он, поднимая кристалл и останавливаясь меж двух дверей.

Одна вела к чёрному ходу, другая – в мастерскую Колмана, где царил погром и мрак.

Больше всего на свете сталкер хотел убраться из старинного особняка, но оставить живого человека подыхать, ему не позволила, нет, не совесть, прагматичность. Если Колман выживет после всего, что устроил тут его мальчишка, то взъестся на Гила пуще прежнего. А некромант сталкеру был нужен, так как загадок сегодняшний день принёс больше, чем разгадок. Но если Гил поможет старому некроманту… Впрочем, для начало его нужно было отыскать в этом погроме.

Слабый свет мигающего словно потерпевший кристалла плохо освещал огромную мастерскую. Он скорее нагнетал в атмосферу трагичности, выхватывая беспорядочные композиции бардака. Вот упавший стеллаж с выбитыми стёклами и съехавшими на бок склянками. Вот перевёрнутый стул, выставивший пиками свои изломанные ножки. Вот распластана тушка любителя чужих ушей, придавленная тяжеловесным рабочим столом, который завалило ударной волной на бок.

Сталкер шёл по залитому формалином полу, который ощерился сотней расколотых вдребезги банок, хрустел битым стеклом и случайно попадающими под ноги «экспонатами», что некогда хранились на стеллажах, шел и искал Колмана. Но не находил. Он думал обнаружить его неподалёку от магического куба, но некроманта там не оказалось.

Гил присел на корточки и посветил кристаллом, обнаружив на полу тёмную борозду. Она вела в сторону выхода, и сталкер пошёл по следу.

Некромант сидел за гробиной тяжелого стола, привалившись к его ножкам. Сидел смирно и дышал через раз.

Гил опустился рядом с ним на одно колено, встретил меланхоличный взгляд и, убрав руку Колмана от шеи, осмотрел его рану. Она была неглубокой: всё же зубы ребёнка – это не акульи челюсти. Некроманта лихорадило не от этой царапины. Тут имело место магическое поражение, и Гил подозревал, что оно было серьёзным.

Он нашарил рукой выдвижной ящик стола, порылся там и, обнаружив ещё пару заряженных кристаллов, активировал их. Помещение осветилось, и сталкер непроизвольно поморщился, прикидывая в уме масштабы ущерба и сумму, которую Колман может попытаться стребовать с него. Хотя обычно условия сделок обсуждались заранее и не менялись по исполнении договора, а что ущерб у мастеров бывал не шуточным, так это все знали – профессия у магов такая – непредсказуемая.

Как поступит некромант – сталкер не знал, а думать сейчас ещё и о насущном было тягостно – к тошноте прибавилось и головокружение. Он положил кристаллы на вздыбленный стол, оторвал от своей рубахи лоскут и обмотал рану Колмана.