Тогда дрожащий и обливающийся потом Колман стал наворачивать третий круг.

Стены ветхого особняка задрожали, и сталкер испугался, что слюнями не отделается, что ему придётся подбирать некроманту новое жильё. Но тут загнанное в ловушку нечто разорвало цепи и накинулось на некроманта.

Гил видел, как мальчишеское тело бросилось вперёд, вцепилось в глотку Колмана зубами. Но некромант не расцепил рук, он по-прежнему творил магический символ, и когда на его грудь потекла чёрная кровь, случилось невозможное – зелёное пламя вспыхнуло белым, и тело мальчика отлетело к самой границе магического куба. А потом раздался оглушительный крик. Все стекла в кабинете мэтра разлетелись вдребезги. Гила засыпало острой крошкой. Что творилось в самой мастерской и представить было трудно, а увидеть невозможно, потому как магическое пламя погасло и помещение потонуло во мраке.

Сталкер отлип от глазка, с трудом разогнул затёкшую спину и на негнущихся ногах попятился прочь от стены с кладбищенским пейзажем.

Он хотел бежать, но не знал куда – прочь из дрянного дома или же напротив – в самый эпицентр ужаса, – туда, где сейчас издыхал покалеченный Колман.

Да, Гил не любил некромантов, но ведь это он притащил в дом Колмана это чудовище. Старый пройдоха мог и осерчать.

Гил попробовал сделать шаг к двери, он шёл боком, почему-то не в силах отвести взгляда от дурацкого пейзажа, который висел теперь криво и даже чуть покачивался из стороны в сторону. Сталкеру казалось, что там, за обратной стороной картины, прячутся чьи-то глаза. Прячутся и наблюдают за ним.

Он сглотнул и хотел уже отвернуться, как вдруг картина приобрела выпуклость, затрещала и на её поверхности начертались глаза. Страшные, нечеловеческие глаза, отравляющие сталкера безумной смесью ненависти и тоски. В них было бесконечно много невысказанной боли и… жажды. Гил видел, как эта жажда проступает сквозь ткань миров удушливым ядом, как она заполняет всё пространство кабинета, как она заполняет его лёгкие и осознал вдруг, что это существо настолько сильно, что, пожалуй, и не заметит особого препятствия, заполучив себе новое тело – тело сталкера.

Он ужаснулся и в панике призвал все скрытые в себе резервы. Гил закрылся от вторженки «щитом» (о да, существо имело ипостась, и была она женской, это сталкер видел отчётливо). Он ощутил как его грудная клетка словно бы опустела и даже испытал некое разочарование по этому поводу. Но тут же встряхнул головой, прогоняя наваждение.

– Знаем, знаем, как вы мозг пудрить умеете, – прошептал он, закрывая от пялящихся на него глаз свой разум.

Но, похоже, этой демонической твари старания сталкера были смешны, её глаза улыбнулись, и в следующее мгновение Гил увидел, как болтающаяся на стене картина увеличивается в размерах, как она расширяется, надвигается на него, поедая пространство кабинета и его самого. И вот в следующую минуту сталкер был уже на кладбище, у того самого склепа, что красовался на полотне.

Зябко поёжившись, он обнял себя за плечи и заозирался по сторонам. Кладбище, как кладбище, только краёв не видно, тонут в сизом мороке тумана. Но зато жутких глаз поблизости не было. Присутствия потустороннего существа не наблюдалось и не ощущалось.

Гил пригляделся к ажурной вязи склепа. Чудной был склеп: сам каменный, из дорогого магического минерала лвградора, да ещё и обшитый кольчугой мелких завитушек.

Гил подошёл ближе и разглядел, что завитушки были письменами. Сотни, а может и тысячи заклинаний удерживали в этом склепе чьи-то тайны.

Сталкер сглотнул, прикрыл глаза, сосредоточился, чтобы выяснить, где находится и с ужасом ощутил знакомую вибрацию Вильтота.