— Это может стать проблемой? — дернул он подбородком, указывая на костяшки Ника. Тот одернул руку и растерялся, казалось, не понимая, что именно имеет в виду его отец.

— Для этого ублюдка — возможно, — после небольшой заминки ответил Никита.

— Ты избил человека?

— А мне нужно было в жопу его поцеловать? — огрызнулся сын. Залпом уничтожив остатки кофе, Никита потянулся к початой бутылке коньяка, щелкнул пробкой и плеснул себе в кружку. — После того, что увидел? — уточнил он, сделав большой глоток и даже не поморщившись.

— А что ты увидел? — склонил голову набок Семён Леонидович, подражая тону сына.

— Если ты отказываешься помочь…

— Амели, расскажи всё, — оборвал Ника отец, вновь обратившись ко мне.

Я понимала опасения мужчины и могла принять его подозрительность. Но в груди все равно вскипел гнев. Неужели он думает, что о таком можно выдумать? Для чего? Кому это нужно?

Тем не менее, кашлянув, чтобы голос звучал чисто, я заговорила. Рассказала все с самого начала. Сухо, коротко, почти безэмоционально. О первых тревожных звоночках. О неуместных шутках и прикосновениях. И о том, что вынудило меня несколько лет назад собрать вещи и покинуть родной дом, ища убежище у бабушки.

Семён Леонидович слушал внимательно, не перебивал и не тратил время на уточняющие вопросы. Его взгляд не отрывался от моего лица и здорово нервировал, но я нашла силы закончить рассказ, описав события сегодняшнего вечера.

— То есть ты поехала туда из-за того, что тебе написала сестра, а после удалила сообщение? — прозвучал единственный вопрос от Лукашина-старшего, когда я замолчала.

— Мне показалось это странным, — сглотнув, ответила я. — После столь продолжительного молчания… Не знаю, возможно, это было просто плохое предчувствие.

— Сима тебе что-нибудь успела рассказать? — Семён Леонидович забрал у меня опустевшую кружку, налил в нее немного коньяка и разбавил его яблочным соком.

— Почти все. Началось все аналогично. И она вспомнила мои слова. А потом узнала, что родители планировали продать дом и уехать, не сообщив мне.

— А почему она молчала, когда отец снова стал жить с ними?

Я закусила губу и прикрыла глаза, борясь с подступающим к горлу комом.

— Потому что тогда она еще мне не верила.

— Почему? — настойчиво спросил Лукашин-старший. Я не смогла подавить вспышку раздражения.

— Потому что ее он не трогал! И при ней ко мне не приближался! — выкрикнула, почувствовав, как глаза защипало. — Он всегда был примерным отцом! Заботливым и внимательным. По этой причине и я не сразу осознала, что происходит!

— Леля, — коснулся моей дрожащей ладони Ник, а после взглянул исподлобья на отца. — Если ты сомневаешься…

— Нет, я ей верю, — коротко сказал тот, оборвав сына на полуслове. — Мать звонила вам?

— Нет, — покачала я головой.

— Мразь эту откачивает, ей не до дочерей, — фыркнул Никита.

— Подведем итоги. Конечно же, ни ты, ни Сима в полицию не пойдете. Итого у нас есть похищенный из семьи несовершеннолетний ребенок и избитый до полусмерти отец этого ребенка, который в любой момент может написать заявление на старшую дочь и ее хахаля. — Семён Леонидович потер переносицу, задумчиво пошевелив губами. — Задачка не из простых.

— Я не отдам им сестру. Она с ними жить не будет! — Мой голос звенел от напряжения, тело вытянулось в струну, а мерзких холодок затопил каждую мышцу. — И я пойду в полицию, если потребуется.

— И как потом жить с этим будешь? — с нескрываемым любопытством спросил Лукашин-старший. — Кто тебе поверит без доказательств?

— Какого хрена, пап?

— Я просто реально смотрю на ситуацию, — усмехнулся мужчина. Он вновь закурил, выпуская струю дыма в вытяжку. — Мы все здесь знаем, как порой гнобят жертву домогательств или износилования. И, не хочу вас разочаровывать, даже со связями не всегда получается добиться справедливости.