С этим мне помог разобраться Семён Леонидович. Закончив короткий рассказ, он посмотрел на Милану и спросил:

— Покажешь Симе комнату?

— Да, конечно! — тут же спохватилась девушка и обратилась к Серафиме: — Не против, если я буду с яблоками? Мутить начинает, стоит прекратить их есть. — Прихватив тарелку, она встала и жестом указала на арочный проход в противоположной от двери стороне. — Нам туда. Кстати, у меня есть шикарная пижама от Оливии фон Халле. Купила пару месяцев назад, даже бирку не срезала. Отдам тебе, размер у нас один, мне кажется…

Я проводила Милану и Симу взглядом, невольно улыбнувшись звонкому щебету хозяйки дома. Она каким-то чудом уловила, что ни я, ни моя сестра не хотим тонуть в очередной порции жалости, и теперь болтала без умолку, отвлекая Серафиму от грустных мыслей. Когда они скрылись за поворотом длинного коридора, Милана уже восхищалась ароматом нового геля для душа, который — она настаивает! — нужно обязательно попробовать всем.

— Не думал, что скажу это, но какое счастье, что Мила так молода, — негромко рассмеялся Ник.

— Почему? — удивился Лукашин-старший.

— Ну, мама бы начала прыгать вокруг нас курицей-наседкой…

— Брось. Лена всегда прекрасно чувствовала людей, — ответил мужчина, включая кофемашину. — Она бы тоже нашла к девочке подход.

Я покосилась на Никиту. Теперь настала его очередь с удивлением смотреть на отца. Нахмурившись, Ник залпом допил остатки чая и кивнул на гудящий аппарат, наполнивший кухню ароматом кофе:

— И мне сделаешь?

— Всем сделаю, — хохотнул его отец.

Спустя несколько минут передо мной оказалась кружка с кофе, куда прямо из бутылки добавили приличную порцию коньяка.

— Пап, Амели не пьет кофе… — запоздало заметил Ник, но Семён Леонидович, с прищуром взглянув на сына, только рукой махнул.

— Это не кофе, а лекарство. — Его внимательный взгляд устремился на меня. — Рассказывай, Амели.

Я сглотнула.

— Никита может выйти, если требуется, — добавил мужчина, а его сын поперхнулся, делая глоток.

— Чего? — вскинулся он.

Лукашин-старший пожал плечами.

— Насколько я понял, ты знаешь о ситуации лишь в общих чертах. Мне же нужны подробности, чтобы решить, как к этому делу подступиться. Амели может не захотеть рассказывать о таком на… широкую публику.

Они оба перевели взгляд на меня. Борясь с дрожащими губами, я прислонила к ним ободок кружки, нагретый ароматным кофе. Коньячные терпкие нотки щекотали ноздри, кофейная горечь почему-то не раздражала, как раньше, а бодрила.

Я понимала, почему отец Никиты жаждет подробностей. И была благодарна ему за желание дать мне хотя бы призрачное ощущение приватности, но выгнать Никиту с кухни не могла. Только не после того, что он сегодня для меня сделал.

— Все в порядке, — ответила я, зажмурившись от ощущения обжигающего тепла в желудке. — Я расскажу.

— Отлично, — кивнул Семён Леонидович. — Но для начала меня интересует еще кое-что… — Он сделал паузу, задумчиво уставившись в потолок. Подошел к вытяжке, прибавил мощности и щелкнул зажигалкой, закурив. — Ты ведь девушка Димы Авдеева, верно? Как получилось, что с твоей проблемой разбирается мой сын, а не тот…

— Пап, — предупреждающе одернул его Никита, мгновенно напрягшись. — Так получилось.

Семён Леонидович внимательно посмотрел на сына. Несколько мгновений они словно обменивались фразами на уровне какой-то семейной телепатии. Мне стало неловко. Боже, это дурацкая идея — приехать сюда. Отец Ника прав, Лукашины не имеют никакого отношения к моим проблемам, не обязаны помогать и поддерживать.

Я поставила кружку на стол и сделала попытку встать, но Ник положил руку мне на плечо, заставив остаться на месте. Семён Леонидович нахмурился, его глаза прищурились, когда в поле зрения попал пластырь на руке сына.