– Ага, смыл пот. Хорошо.

– Акулы?

– Да нет их, они за рифом, дальше. Только дельфины. Встретил их.

– Что говорят? – ухмыльнулся Аркадий Натанович.

Вот же чертяка, подумал я.

– Говорят, завтра можно будет двигаться дальше.

– Прямо так и говорят?

– Прямо так. Не переживайте, Аркадий Натанович. Всё хорошо будет. Давайте спать, утро вечера мудренее.

– Ты ложись. Я ещё посижу, покурю, поразмыслю.

– Хорошо, – пробормотал я, ложась на одеяло и закрывая глаза. – Только купаться не ходите. Отлив уже начался. Опасно…

В следующую секунду я уже спал.

С рассветомрадио и компас не заработали. Видя, как я купаюсь, остальные тоже осмелели и полезли в воду.

– Окунулись – и назад, – предупредил я. – Отлив продолжается. Не хочу, чтобы кого-нибудь утащило к рифу, где акулы.

немедленно процитировал себя с братом Аркадий Натанович.

Впрочем, предупреждение было избыточным, – никто не рисковал. Сказывалось отсутствие настроения и куража. Я и сам был расстроен, хотя старался не показывать вида и утешал себя тем, что дельфины не обещали, что всё заработает прямо с рассветом. Сказано было «завтра утром». А это вполне может растянуться и до двенадцати.

Мысль о том, что дельфины могли обмануть, и всё это – тщательно подстроенная ловушка, приходила мне в голову, но я её отмёл. Просто потому, что дельфины не лгали – я бы увидел, почувствовал. Думать же о том, что вчерашняя встреча мне просто привиделась, было и вовсе глупо, – я не сумасшедший, не истерик и галлюцинациями не страдаю.

Были дельфины, были.

Более того. Само их появление и та информация, которую они мне передали, накладывало на меня ещё больше обязательств. Хотя, казалось бы, куда уж больше…

Моя задумчивость и, связанная с ней молчаливость, была замечена. Несколько раз я ловил на себе внимательные взгляды Аркадия Натановича, который явно начал что-то подозревать ещё с ночи, но вопросов пока не задавал.

Позавтракали, попили чай-кофе, покурили, кто курил.

Часы показывали почти одиннадцать утра. Солнце палило напропалую, день обещал быть привычно жарким.

Я стоял на берегу океана и чувствовал, как в глубине меня нарастает нетерпение.

Какого чёрта, ребята, снимайте уже ваш купол! Надоел. Нам в Аресибо надо. По делу. Срочно.

Мне показалось, или кто-то хихикнул?

– Есть! – заорал Нодия, который уже час сидел в гравилёте, шаря по всем частотам. – Есть связь, генацвале! И компас заработал! Летим!

– Спасибо, – произнёс я мысленно.

– До скорых и радостных встреч, – ответили мне весело, и я прямо таки увидел внутренним взором дельфина, машущего мне плавником.

Я неопределённо махнул рукой, развернулся, и, увязая в песке, побежал к гравилёту.

Мы взлетели через десятьминут, не желая задерживаться в этом месте.

– Вижу развалины какого-то поселения и остатки железной дороги, – доложил Аркадий Натанович, глядя наружу.

– Где?! – спросил младший брат.

– Вот они, смотри.

– Действительно… – пробормотал Борис Натанович. – Вы, как хотите, а я не понимаю, как это может быть.

– Искажение реальности, – сказал я. – Ушло искажение, и снова всё нормально. Сам не понимаю, что это такое и как работает, но когда-нибудь надеюсь понять.

Но самое странное произошло, когда мы связались со всеми, кем надо, наш штурман уточнил курс, и мы поняли, что никто не задаёт вопроса, где мы пропадали целые сутки. Вскоре выяснилось, что наши радиособеседники – как в Аресибо, так и в Сан-Антонио-де-лос-Баньос на Кубе свято уверенны, что сегодня десятое августа одна тысяча девятьсот семьдесят третьего года, пятница.