– Вы, конечно, знаете, что на Земле гелия–3 практически нет в природных условиях, – продолжил я. – Точнее, он есть, но добыть его – очень трудная и дорогостоящая задача. Зато гелия–3 много в солнечном ветре, он на Солнце постоянно вырабатывается. Если говорить просто и грубо, магнитное поле Земли не пускает солнечный гелий–3 в атмосферу…

– … а у Луны нет магнитного поля, поэтому он там в реголите спокойно накапливается в течение сотен миллионов лет, – закончил за меня Быковский. – Так?

– Бинго, Валерий Фёдорович! – воскликнул я. – Больше скажу. Есть в Америке такой научно-популярный журнал, Scientific American. Или, как его часто сокращённо называют сами американцы, Sci Am.

– Есть такой, – кивнул Быковский.

– Так вот. Как-то в библиотеке города Сент-Луис, что в штате Миссури, я наткнулся в одном из номеров этого журнала на данные исследования лунного грунта, который был доставлен на землю ещё экспедицией «Апполон–11»: Нилом Армстронгом, Майклом Коллинзом и Баззом Олдрином. Так вот, среди прочего в грунте был обнаружен и гелий–3.

– Устал тебе поражаться, Серёжа, – сообщил товарищ генерал-майор. – Как ты попал в Сент-Луис?

– Так меня же ЦРУ выкрало в апреле этого года, – сообщил я. – Хотели секрет антиграва получить. Только хрен им, а не секрет. Я сбежал и потом три месяца странствовал по США с бродячим цирком. Наши помогли домой вернуться, забрали меня из Сан-Франциско в июне. В конце месяца.

– Нет слов, – сказал Береговой. После чего достал из шкафа бутылку минеральной воды «Боржоми» и три стакана. – Будете?

– Будем, – сказал Быковский и посмотрел на меня. – Ты как?

– С удовольствием.

Береговой открыл воду, разлил по стаканам.

– Ну, за Луну.

– За нашу Луну, – сказал я.

Быковский засмеялся.

Чокнулись. Выпили.

– Продолжим, – сказал я. – Вы наверняка спросите, зачем нам гелий–3 в больших количествах?

– Мы примерно догадываемся, – усмехнулся Быковский. – Но ты всё равно расскажи. Хочется, так сказать, услышать из юных уст.

И я рассказал.

О безопасной с точки зрения радиационного заражения термоядерной реакции одной тонны гелия–3 с шестьсот семьюдесятью килограммами дейтерия, при которой гипотетически высвобождается энергия, равная энергии сгорания пятнадцати миллионов тонн нефти.

О том, что тридцати тонн гелия–3 хватит, чтобы обеспечивать всю Землю электроэнергией целый год, а по самым осторожным подсчетам на Луне могут быть сотни тысяч тонн этого изотопа…

– Погоди, погоди, – остановил меня в этом месте Береговой. – Ты так говоришь, словно действующий термоядерный реактор у тебя в кармане. А между тем до управляемой термоядерной реакции нам как до Юпитера. Если не дальше.

– Долетим и до Юпитера, Георгий Тимофеевич, – пообещал я. – Но сначала всё-таки Луна. В кармане не в кармане, а прикидки действующего термоядерного реактора уже есть, ими занимаются специалисты. Первые отзывы – положительные. Думаю, будет у нас управляемый термояд и довольно быстро. А следующий за ним – кварковый реактор и Дальняя связь.

– Это ещё что за звери? – спросил Береговой.

Я вкратце объяснил.

– Но это, конечно, ещё не завтра. Сначала, повторю, Луна и база на Луне. Без базы ничего не получится. Я слышал, у нас и проект такой базы уже имеется?

– Слышал он, – пробурчал товарищ генерал-майор. – От кого, интересно? На нём, между прочим, гриф «совершенно секретно» стоит.

– От Устинова, – сказал я просто. – Дмитрия Фёдоровича[8]

Космонавты переглянулись. Кажется, уже в третий раз за нашу встречу. Или четвёртый.

– Однако, – крякнул Береговой.

– Мы как раз обсуждали с ним экономическую целесообразность полётов на Луну, – пояснил я. – На кораблях с гравигенератором, разумеется. Пришли к предварительному выводу, что это может быть выгодно. Хотя, конечно, ещё нужно считать и считать. Но уже считают.