– Красиво излагаешь, – тонко, по-лисьи улыбнулся Быковский.

– Гладко было на бумаге, да забыли про овраги, – сказал Береговой. – Вернадский, ноосфера и всё прочее – это, конечно, хорошо и даже прекрасно. На практике что?

– На практике я предлагаю поставить хороший, уже проверенный заводскими испытаниями гравигенератор на ракету «Протон» с космическим кораблём «Союз» и полететь на Луну, – сказал я.

– Ни больше, ни меньше, – засмеялся Береговой.

Быковский был серьёзен.

– Вы же сами говорите, что конструктора ракетной техники аж подпрыгивают от нетерпения, – продолжил я. – Правильно делают, я тоже с ними говорил. Что даёт нам гравигенератор? Массу ракеты и корабля вместе с полезной нагрузкой он, понятно, не уменьшит, а вот гравитационную постоянную изменить может. Посредством нейтрализации гравитационного поля Земли или любого иного небесного тела или объекта. Теперь давайте представим, что ракета с кораблём стоят на Байконуре, на старте. Включается гравигенератор, и вот уже сила тяжести вместе с ускорением свободного падения уменьшается… ну, пусть в десять раз.

– Вторая космическая скорость, – сказал Береговой.

– Была одиннадцать и две десятых километра в секунду, а стала, один, – подхватил Быковский. – Примерно. Точнее – считать надо.

– Вот вам и фантастика с реальностью, – сказал я. – И сколько в этом случае полезной нагрузки поднимет на орбиту тот же «Протон», и с какой скоростью и какими затратами топлива мы долетим до Луны?

– Мы долетим, – с акцентом на «мы» произнёс Береговой. – Прости, Серёжа, но ты ещё маловат, чтобы на Луну летать.

– Ага, – сказал я. – Как гравигенератор построить – не маловат, а как лететь… Но я согласен, что этот вопрос можно обсудить и позже.

Космонавты засмеялись. Я тоже.

– Значит, возражений нет? – спросил я, когда смех утих.

– Ещё каких-то три года назад я бы ухватился за это предложение обеими руками, – сказал Валерий Фёдорович Быковский. – Больше того, я и сейчас об этом мечтаю. Однако вынужден задать вопрос.

– Зачем, – сказал Береговой и кивнул понимающе.

– Именно, – сказал Быковский. – Зачем? Даже с гравигенератором – это всё равно очень дорогое удовольствие. Престиж? Так американцы нас уже обогнали.

– Им проще, – добавил Береговой, – они деньги печатают, весь мир, считай, на доллар подсажен, как на наркотик. А мы на свои кровные рубли живём. И всё равно в декабре крайний раз полетят. «Апполон–17». Насколько мне известно, конечно. А мне известно.

– Отсутствие новой научной ценности и непомерные расходы американских налогоплательщиков, – явно процитировал Быковский. – Даже они поняли, что нечего пока на Луне человеку делать.

– При вчерашних обстоятельствах – да, нечего, – сказал я. – Но уже сегодня обстоятельства изменились.

– И как же они изменились? – поинтересовался Береговой.

– Энергия, – сказал я. – Миром будет править не тот, у кого много долларов, золота или даже нефти, а тот, у кого много дешёвой энергии. Луна – это и есть то самое море. Более того – океан.

– Поясни, – попросил товарищ генерал-майор.

Я пояснил.

Сначала повторил те же аргументы, которые приводил в разговоре с Фёдоровым и Березняком по поводу сверхпроводимости и месторождений редких земель, которые наверняка на Луне имеются в достаточном количестве. А затем выложил новый, который приберегал в качестве козыря:

– Гелий–3. Изотоп гелия. Два протона один нейтрон. На Луне его должно быть до фига и больше.

Почему я делал столь смелые предположения? Очень просто. На спутнике Гарада – Сшиве, очень похожей на Луну во всех смыслах, силгурды давно добывали и редкоземельные металлы и гелий–3 в необходимых количествах. Если всё это есть на Сшиве, должно быть и на Луне. Более того, мне было совершенно точно известно, что он там есть.