– Не может быть! – воскликнул Береговой и посмотрел на меня. – Так это ты?

– Ага, – сказал я и обезоруживающе улыбнулся.

– Чувствую, всё не зря и не просто так, – сказал товарищ генерал-майор. – Пошли ко мне в кабинет. Здесь говорить не очень удобно.

Руководителем центра подготовки космонавтов генерал-майор Береговой Георгий Тимофеевич стал в июне этого года, когда мои приключения в США подходили к концу. На совещании в Совете Министров его не было, но о гравигенераторе он, естественно, знал, а обо мне ему рассказал пару дней назад Николай Павлович Фёдоров – директор ДПКО «Радуга».

– Тут уже все конструктора ракетной техники взбудоражены твоим гравигенератором, как девицы перед первым свиданием, – сообщил он, когда мы расселись у стола в его кабинете. – Прямо сказать, я долго не верил, что это возможно. Пока сам не увидел.

– Погодите, – слегка растерянно сказал Быковский. – Серёжа, так это ты изобрёл и построил гравигенератор? Я слышал про какого-то мальчишку-супергения, но и предположить не мог, что это ты.

– Я и сам не мог до недавнего времени, – сказал я, – Вот что клиническая смерть с человеком делает.

– Клиническая смерть?

– Она, – подтвердил я. – Был на грани.

– Что-то мне в Кушке говорили на этот счёт, но я, признаться, не запомнил, – Быковский покачал головой.

– Мне тоже говорили, – сказал Береговой. – Но я не поверил. Кажется сказкой. Натуральной.

– Самому так иногда кажется, – сказал я.

– Рассказывай, – потребовал дважды Герой Советского Союза.

Рассказ о моих, чудесным образом появившихся сверхспособностях и знаниях, стал уже довольно привычным и укладывался, даже в неспешном изложении, в десять-двенадцать минут. Проверено.

– Слушаешь, – как будто фантастическую приключенческую книжку читаешь, – сказал Береговой, когда я закончил. – Был обычный советский мальчишка, потом чуть не погиб под колёсами грузовика и неожиданно приобрёл какие-то невероятные знания и умения.

– Как будто с неба они на тебя упали, – сказал Быковский.

– Может, и с неба, – сказал я.

– Как это? – космонавты переглянулись.

– Если под небом понимать не верхний слой атмосферы, а то, о чём писал великий русский учёный Владимир Иванович Вернадский, – сказал я.

– Ноосферу? – вспомнил Быковский.

– Её, – подтвердил я. – А также некое гипотетическое информационное поле Земли, где уже находятся все знания и изобретения. Тот самый ящик, о котором говорил отец Кабани из повести братьев Стругацких «Трудно быть богом». Сунул руку – р-аз, и достал!

– Читал, помню, – сказал Быковский.

– Я не читал, но что-то слышал о таком информационном поле, – признался товарищ генерал-майор, но… – он неопределённо помахал рукой в воздухе. – Это же мистика какая-то, нет?

– Ну почему же сразу мистика, – произнёс я уверенно. – Некоторые философы полагают, что учение о ноосфере Вернадского и Пьера Тейяра де Шардена берёт свое начало непосредственно от работ Маркса. А ноосфера и упомянутое информационное поле коррелируют друг с другом самым непосредственным образом.

– Интересно было бы услышать фамилии этих учёных, – усмехнулся Быковский. – Но мысль интересная, не спорю.

– Судите сами, – продолжил я. – Вернадский утверждал, что для успешного и счастливого развития человечества необходимо равенство людей всех рас и религий; определяющее участие народа в вопросах развития государства; свобода научной и инженерной мысли; уничтожение голода и нищеты; выход в космос, освоение и обживание Солнечной системы; новые, практически неисчерпаемые источники энергии; разумное преобразование Земли; недопустимость войн, наконец. Чем не марксизм? Да эти пункты хоть завтра можно включать в планы построения коммунизма.