Чужак из ниоткуда – 3 Алексей Евтушенко

– Гуня!! – заорал Женька Юрасов. – Ребята, это же Гуня!

Команда резалась в «парагвай» – футбол поперёк поля. Ворота меньшей ширины и обозначаются брошенными сумками. В левых – Сашка Кочетуров, наш второй вратарь. В правых – незнакомый мне парень с выдающимся крючковатым носом и ростом на полголовы выше меня.

Играть летним днём в футбол в Кушке – самоубийство. Но под вечер, когда солнечный жар чуть спадает, можно. Я пришёл на стадион под вечер и не ошибся – все были здесь. Ну, почти все.

Меня окружили. Улыбающиеся знакомые потные лица, рукопожатья, хлопки по плечу.

– Офигеть, Серый!

– Гуня!

– Серёга! Вернулся!

– Ты где пропадал, вообще?

– Ну всё, теперь Мары порвём!

– Ура!

Вот так и выглядит возвращение домой, подумал я, улыбаясь в ответ и отвечая на рукопожатья и хлопки по плечам.

– Привет, ребята! Рад всех видеть. Ну что, первенство железной дороги взяли?

– Мары забрали, – сказал Король. – Мы вторые.

– Тоже неплохо, – сказал я и посмотрел из-под руки на клонящееся к сопкам солнце на западе. – Тут такое дело, ребята. Я уезжаю. Хотелось бы попрощаться. Пошли в ШПВ, ставлю всем пиво. Ну, или лимонад, – усмехнулся. – Как скажете.

– По такому случаю можно и пива, – сказал Юра Юрасов. – Только насчёт ставлю… Разбогател, что ли?

– Есть маленько, – сказал я. – Насчёт денег не переживайте – мои, не родительские, честно заработанные.

– А как же игра? – спросил незнакомый мне парень-вратарь. – Десять минут ещё.

– Тебя как зовут? – спросил я.

– Игорь. Игорь Ясинский.

– Серёга Ермолов, – я протянул руку, мы обменялись рукопожатьями. – Новенький?

– Мы весной переехали, в мае.

– Как он? – спросил я, повернувшись к ребятам.

– Зачатки есть, – сказал Король. – Но его ещё тренировать и тренировать. С тобой не сравнить.

– Я вообще не знаю, с кем можно Гуню сравнить, – пробормотал наш второй вратарь Сашка Кочетуров. – Прямая дорога в команду мастеров.

– Ты, Саня, нормально играешь, – сказал я. – Физику только подтянуть. И на выходах поуверенней. Новенький прав, надо доиграть, а то нехорошо получается. Давайте, а я заодно посмотрю, как он в рамке себя чувствует.

Десять минут пролетели быстро.

Я сидел на трибуне, смотрел игру и думал о том, буду ли играть в Москве. С одной стороны, хотелось. Но найдётся ли время? Судя по последним событиям, это будет не просто. Но когда что-то было просто? Опять же, любое свободное время – это вопрос приоритетов. Когда чего-то очень хочется, время на это всегда найдётся. Если не находится – значит, не так уж и хотелось.

На последней минуте новенький пропустил. Сарпек Джанмухаммедов в своём стиле обманул изящным финтом Лёзю и пробил низом. Игорь упал, стараясь поймать мяч, но было поздно, – тот уже проскочил под ним.

– Тебе нужно научиться играть ногами, – сказал я новенькому, когда команды переодевались после игры (раздевалки на стадионе не было, одежда и сумки традиционно оставляли за пределами поля и беговой дорожки, в траве у забора). – Они у тебя длинные – можешь далеко дотянуться.

– Ногами? – удивился Игорь.

– Да. Последний мяч можно было отбить. Ногой. А ты упал. Поэтому и пропустил. Хоккейные вратари – видел, как играют ногами?

– У нас не хоккей, – буркнул новенький сердито.

– Ты не огрызайся, – прикрикнул на него Юра Юрасов. – Слушай, что тебе знающие люди говорят.

– Самолюбие – это хорошо, – добавил я. – Без самолюбия нет саморазвития. Поэтому запоминай. Ноги очень важны. Я видел, как ты подбираешь простые мячи, – я продемонстрировал, – с расставленными ногами. Кто так делает? Когда-нибудь мяч выскользнет из рук и окажется в воротах, проскочив между твоими ногами.

– Юбку надень, – сказал Сашка Кочетуров.

– Вот-вот, – подтвердил я. – Обидно будет слушать. Ноги – это вторая линия защиты. Туловище тоже. Если мяч идёт понизу, всегда старайся, чтобы за руками было колено, – я показал. – Вот так, боком. Если на уровне груди – грудь. Выше – голова, – я снова показал. – Не ленись смещаться. Понял?

– Понял, – сказал новенький. – Откуда ты это всё знаешь?

– Пеле научил.

– Ты встречался с Пеле?! – большие круглые глаза новенького сделали его похожим на молодого филина.

– В газете «Футбол-Хоккей» печатают сейчас отрывки из его книги, – объяснил Король. – Там есть и об игре вратаря.

– Кстати, всем советую читать, – сказал Юра Юрасов. – Очень дельные и полезные советы. Неоценимые, я бы сказал. Кто не выписывает, – марш в библиотеку[1]

Ребята переоделись, подхватили сумки, и мы отправились в ШПВ. Благо – это совсем рядом. Впрочем, в Кушке всё рядом.

– Ого, – проворчала буфетчица тётя Таня, увидев нас. – Явились – не запылились. Праздник, что ли, какой?

– Вратарь наш вернулся, – сообщал Лёзя. – Отмечать будем. Пиво есть свежее, тёть Тань?

– Серёжа! – воскликнула буфетчица, увидев меня. – А говорили, ты в Америке, что похитили тебя! Правда, что ли?

– Правда, тётя Таня, – сказал я. – Дайте нам пивка и присоединяйтесь. Всё расскажу.

– Спасибо за приглашение. Не рано тебе пива?

– Ребятам пива, мне лимонада, – подмигнул я. – «Крем-соды».

– Сколько пива?

– Ящик, – сказал я. – Для начала. А там посмотрим.

Мы сдвинули столики, расселись. Тётя Таня выдала нам ящик «Жигулёвского» и лимонад. Захлопали пробки. Полился в граненые стаканы пенный напиток.

– Ну, давайте, – сказал наш капитан Володя Королёв по кличке Король. – За нашего вратаря. Рады тебя видеть живым и здоровым, Серёга!

Сдвинули стаканы, выпили. Пиво было неплохим, но, как по мне, слишком тёплым. Я выпил полстакана и перешёл на холодный лимонад.

– Так что, тебя правда американцы похитили? – спросил Боря Юрасов. – Нас тут КГБ замучило, после того, как ты пропал. Что да как. А что мы? Не знаем ничего.

– Правда, – сказал я. – Но тут такое дело, ребята, всё рассказать не могу. Про Америку – сколько угодно. А вот почему меня они похитили… Закон о государственной тайне, который я, как вы понимаете, нарушить не могу. Во избежание.

– А я говорил, – сказал Сарпек Джанмухаммедов. – А мне не верили. Зачем американцам похищать обычного советского пацана? Не бывает так.

– Кто сказал, что наш Серёга обычный? – усмехнулся Юра Юрасов. – Такого вратаря поискать.

– Да, – вздохнул Король. – Без тебя, Серёга, будет нам теперь трудно. Ладно, рассказывай, давай, что можешь. Заждались уже.

И я рассказал. О том, как меня похитили в Мары, усыпив. О том, как сбежал из ЦРУ, пристал к бродячему цирку и отправился путешествовать по Америке. О маленьких и больших городах, о простых м не очень простых американцах, о том, как вернулся домой.

Слушали меня завороженно. Даже про пиво забыли. Ещё бы! Для советского человека побывать за границей, особенно в капстране – всё равно, что в космос слетать. А за океаном, в США, – это уже как на Луне, не меньше.

– Вот так всё и было, если вкратце, – закончил я. – Отца в Москву перевели, вы, наверное, знаете уже. Поэтому теперь в Москве жить будем. Я приехал матери помочь собраться. Ну и попрощаться с Кушкой и всеми вами.

Посыпались вопросы. Меня спрашивали о ЦРУ, о цирке, об американских машинах, еде и напитках, шмотках, дорогах, отношении к нам, советским людям и многом другом. Я отвечал, как мог, стараясь не углубляться особо в некоторые темы. Так бегство из ЦРУ объяснил не своими сверхспособностями, а беспечностью на грани идиотизма ЦРУ, что, собственно, было недалеко от истины. Про свои цирковые номера тоже не распространялся – сказал, что был рабочим сцены:

– Подай-прибей, унеси-принеси, всё такое. Цирк же бродячий, на колёсах всё время, в дороге. Приехали, лагерь разбили, шапито собрали, несколько представлений дали – и опять в дорогу.

– Клёво, – вздохнул мечтательно самый младший из братьев Юрасовых, Женька. – Так ты всю Америку посмотрел?

– Всю не успел, – засмеялся я. – Но много чего, да.

– А небоскрёбы? – спросил Лёзя. – Видел небоскрёбы?

– Видел.

– И как?

– Да ничего особенного. Торчат высотные дуры из бетона, стекла и металла в деловых центрах больших городов – вот и все небоскрёбы. Америка в основном одноэтажная, ребята. Люди предпочитают не в квартирах жить, как у нас, а в своих домах. Ну и, конечно, на машинах почти все, этого не отнять.

– В дома-ах, – повторил Король. – Машины у всех… Богато живут.

– Смотря какие дома, – философски заметил Сарпек. – Кирпичные – да, дорого. А если, как у нас, саманный слепить – нормально выйдет по бабкам.

– Сарпек прав, – подтвердил я. – Дома американцы каркасные строят – деревянный каркас, внутри утеплитель, снаружи штукатурка. Это дёшево. Что до машин, то многие в кредит берут, потом выплачивают банку годами. Дома, кстати, тоже в кредит.

– Так это что же, – догадался Король. – В кабалу к банку попадаешь?

– Бывает и так, – подтвердил я. – Можно и дома лишиться, и машины, если работу потеряешь и выплачивать кредит не сможешь. Это у нас вместо безработицы статья за тунеядство, а там работу очень непросто бывает найти, а вот потерять – запросто.

Закончилось пиво. Наступил вечер. ШПВ постепенно наполнился людьми, и разговаривать стало уже не очень удобно. Да и всё основное я уже рассказал.

– Ты, конечно, не вернёшься, – сказал Женька Юрасов, когда мы прощались.

– Не знаю, – сказал я. – Всё может быть, но обещать не стану.

Я и впрямь не знал. В Америке и Москвея скучал по Кушке. Меньше, чем по Гараду, но – скучал. Я всегда быстро привязывался к местам, в которых жил, и с которыми у меня были связаны дорогие мне воспоминания. Уверен, что даже по Алмалыку с его испорченным промышленными выбросами воздухом я когда-нибудь заскучаю. Как иначе. Там я собрал антиграв. Там был милый моему сердцу дом, в котором жили дедушка с бабушкой и прабабушкой и я. Семья Кофманов. Наташа, в конце концов. Там до сих пор жил Толик Краснов, которого я считал своим другом. Вероятно, я не стал бы ему рассказывать абсолютно всё, что тревожило меня сегодня, но зато я абсолютно точно знал, что на него во всём можно положиться. А это много значит. Там, в горах Алмалыка, я дрался насмерть плечом к плечу с дедом Лёшей и дядей Юзиком. Дрался и победил. Разве такое можно забыть?