А уж Кушка… Что-то удивительно притягательное было в этом маленьком городке, затерянном на южном краю необъятной страны. Я мало здесь прожил, но этого хватило, чтобы сродниться с ним и полюбить всем сердцем.

– Не вернёшься, – повторил Женька и вздохнул. – Никто не возвращается.

На сборы ушла почти неделя. Петров и Боширов, которые откровенно маялись в Кушке бездельем, приняли в них активное и добровольное участие. Маме даже не пришлось просить в дивизии солдатиков – товарищи майор и капитан прекрасно справились сами. В ответ мама кормила их борщом, котлетами и окрошкой на домашнем квасе и даже пару раз наливала по рюмке-другой холодненькой.

– Мам, а зачем это всё? – заикнулся я в самом начале сборов.

– Что – всё? – не поняла она.

– Ну, это – тащить мебель за тысячи километров. Давай здесь оставим. Объявим гаражную распродажу, а в Москве новую купим. Деньги же есть.

– Что такое гаражная распродажа? – нахмурилась мама.

Я рассказал о гаражных распродажах в Америке. О том, что американцы часто переезжают с места на место, и поэтому к вещам не особо привязываются.

– Перед отъездом на новое место жительства, многие делают гаражную распродажу. Так называется, потому что устраивают её обычно в гараже. Стаскивают туда мебель, посуду, книги, одежду – всё, что угодно, что уже не очень нужно. Соседи по улице и даже по городу приезжают, выбирают, раскупают по дешёвке.

– По дешёвке?

– Ну да. Дорого в магазине купить можно, а на гаражной распродаже обычно дёшево всё. Высокую цену поставишь – не купит никто.

– Зажрались твои американцы, – сделала вывод мама, выслушав все о гаражной распродаже.

– Просто мы ещё не привыкли, – сказал я.

– И не надо, – сказала мама. – Дело же не только в деньгах, сынок.

– А в чём?

– Ну вот есть у тебя деньги, – терпеливо объяснила она. – Ты думаешь так легко пойти в мебельный магазин, даже если он в Москве, и купить то, что тебе нужно? Ха-ха. Жили мы в Москве, когда папа в академии учился, помню. Нет уж, спасибо. Хотя что-то можно и оставить, ты прав, – она хитро посмотрела на меня. – Например, твой секретер. Старенький он уже. А, как считаешь? Новый купим.

Я тут же понял, что секретер мне жалко. Он и впрямь был старенький, мне уже пару раз приходилось чинить крепления, которые держали рабочую крышку, но я к нему привык и даже полюбил. Нет, только не секретер.

– Ты права, мам, – сказал я. – Расслабился в Америке. Ладно, забираем всё, а там поглядим.

– Вот, – удовлетворённом заметила мама. – Теперь я слышу слова не мальчика, но мужа.

Так вот за сборами и подошёл день отъезда. Со всеми, с кем мог и хотел, я попрощался заранее. Даже с Иркой Шуваловой, которую встретил накануне, когда обходил Кушку с подаренным цэрэушникамифотоаппаратом.

Мы столкнулись у Полтавских ворот. Я фотографировал, а она шла в город (её дом был за воротами, ближе к границе). Выросла с тех пор, как мы не виделись. Похорошела. Не девчонка уже шла по улице – молодая девушка.

– Привет! – поздоровалась она.

– Привет! Ну-ка, встань здесь, – я показал.

– Зачем?

– Фотография на память, – я попятился, приникнув к видоискателю. Ага, вот так, и солнце нормально падает.

– Внимание, улыбнись, сейчас вылетит птичка!

Ирка засмеялась, показав белые ровные зубы.

Я нажал на спуск.

Щёлк!

– Не уходи, ещё разок…

Щёлк, щёлк.

Теперь, пожалуй, хватит.

– Слышала, уезжаешь? – спросила она.

– Да. Отца в Москву перевели.

– А насчёт Америки… Правда, что тебя похищали?

– Ага. Правда.

– Расскажешь как-нибудь?

– Могу сейчас. Как раз гуляю.

– Я к тётке иду. Если проводишь…

Тётка её жила на другом конце Кушки, под сопкой с «Алёшей».