Великану также надоело ждать, пока его зарегистрируют. Желая скрыть смущение, он начал подниматься на ноги. Примялась трава, птицы вспорхнули и разлетелись, затрещали ветки и швы на одежде.

– У меня странное предчувствие, – пробормотал Фрэнсис Келли, – словно мы не договорили, упустили что-то важное…

– А мне кажется, мы всё выяснили, – заявила мисс Бейкер чуть резковато.

В ответ на это фейри усмехнулся, в его янтарных глазах заплясали ярко-зелёные искорки.

– Я имею в виду вовсе не наш с вам разговор вчера утром. Я про инцидент с моим несложившимся бракосочетанием.

Люси Бейкер быстро справилась с краской на щеках – силой мысли стёрла её до максимальной белизны – и спросила:

– Стоит ли тревожиться, мистер Келли? В вашей биографии столько несложившихся бракосочетаний… одним больше, одним меньше.

– Однако же вы вновь всё перекрутили, мисс Бейкер!

Тем временем Лютик успел подняться: очень осторожно, чтобы никого ненароком не раздавить, и весьма ловко для его размеров. Он встряхнулся, пригладил волосы и расправил кафтан. Шов на кармане ещё чуточку поддался, показался мохнатый край белой нитки.

– Ничего я не перекручиваю. – Люси поправила очки. – Я как раз всё вижу предельно чётко.

– Мистер Лютик, назовите, пожалуйста, ваше полное имя, дату рождения и место постоянного проживания…

– Ох, mo rún, если бы вы позволили своему чёткому хоть капельку размыться, возможно, и в вашей биографии – хоть в каком-нибудь контексте – появилось бы слово «бракосочетание»…

– Так меня просто Лютиком и зовут. Год рождения – тысяча восемьсот…

На самом деле, Эдвину передалось то странное недоброе предчувствие. Будто он собрал часы, и они вроде бы идут, однако не покидает ощущение закатившейся за плинтус крохотной шестерёнки. И тут появлялся выбор: отправиться отдыхать, ведь работа сделана, или ползать на коленях по полу. Раздумывая над этим, Эдвин ван Дейк смотрел вверх. Он видел, как после очередного движения плечом нижний шов на кармане Лютика разошёлся совсем. «Для такого случая у меня припасено кое-что чудодейственное», – сверкающими серебряными буквами предстали перед мысленным взором его слова. Такие же сверкающие и серебряные – из новообразовавшейся прорези вылетели два колечка (колечками они были по меркам Лютика, конечно). Больше никто ничего не заметил, возня внизу продолжалась, а колечки покатились вниз вдоль ряда пуговиц, перепрыгнули пряжку на ремне, устроили гонки в рубчиках вельветовых штанин и…

– Если мне понадобиться совет окулиста, мистер Келли…

– Уж скорее психотерапевта, мисс Бейкер…

Эдвин машинально протянул руку, чтобы поймать блестящую безделушку. Колечко, отскочив от ботинка Лютика, пролетело по красивой дуге, просочилось холодом сквозь растопыренные пальцы; дрогнув с ударом сердца, внезапно увеличилось в диаметре – тут же съёжилось и плотно обхватило запястье Эдвина.

Второе колечко лишь на пару секунд (на шесть) отстало. Проделав такой же путь, оно запрыгнуло и комфортно обосновалось на запястье стоявшей рядом Люси Бейкер.

***

– Жили они долго и счастливо и умерли в один день.

– Что, так и называется?

– Так и называется.

Лютик клялся, что «красивые серебряные штучки» пришли ему по почте. В толстом конверте не было ни записки, ни обратного адреса – только вырванная из старой книги страница (которую уже конфисковал какой-то шустрый работник из Скотленд-Ярда) о свадебном обряде с самой красивой девушкой и обручальные кольца. Так он подумал. О том, что девушка должна быть человеческой, Лютик также догадался сам, ведь среди соплеменниц он «самых красивых» не обнаружил.