– Тогда поезжай в Америку, зайди в мужской стрип-бар. Там точно возбудишься.

– А может, я хочу возбудиться, глядя на тебя?

– Бесстыдница, – Паша обмотал вокруг бёдер простыню и пошёл в душ.

Намыливая шампунем голову, он услышал, как открылась дверь в ванную, и сквозь застилающую глаза пену увидел беззастенчиво рассматривающую его Лику.

– Понравилось?

– Очень, – Лика повернулась к выходу и бросила через плечо: – А Давид бы тебе позавидовал.

Когда Паша, закутавшись в полотенце, вышел из ванной, Лики в комнате уже не было. Он быстро надел чистую майку, натянул джинсы и босиком прошлёпал в гостиную.

Лика, сидя в кресле-качалке Платова-старшего, делала вид, что с интересом читает «Вестник медицины» трёхлетней давности. Паша потянулся и как бы невзначай спросил:

– А где можно позавтракать в такое время?

– Завтрак в кухне на столе. Тоня уже час как принесла. Да и холодильник тебе забила: папа распорядился.

С этими словами она снова уткнулась в журнал, давая понять, что завтракать не планирует. Платов был ей за это благодарен: он по-прежнему не знал, как правильно отвечать на решительные действия девушки, которую помнил ещё ребёнком и которая изо всех сил пыталась доказать ему, что стала взрослой.

Едва Паша закончил завтракать, сделал глоток кофе и затянулся первой, самой сладкой затяжкой, как Лика снова напомнила о себе, появившись в дверях кухни. Опёршись о косяк, она без лишних пауз, будто продолжая прерванный разговор, объявила:

– …А дела у нас с тобой сегодня такие: папа разрешил мне поехать с тобой на ночную рыбалку. В Озерки. Так что надо собираться.

Паша поперхнулся кофе и, ошарашенно посмотрев на Лику, спросил:

– А Гарик понимает, чем может закончиться эта рыбалка?

– Не знаю, не спрашивала, – Лика повела плечом, будто этот вопрос слабо её интересовал. – Главное, что я понимаю. Хочу расстаться с девственностью не на твоём старом диване, а в красивом месте…

– Есть одна проблема, – Платов хмыкнул.

– Какая? – Лика скрестила руки на груди, словно защищаясь. Шёлковая майка, матово отблёскивая, отчётливо обрисовывала контуры её тела.

Паша сглотнул и всё-таки сказал, чувствуя, как неубедительно звучит его голос:

– Ты забыла спросить, хочу ли я лишать тебя девственности…

На мгновение огонёк безудержной дерзости в глазах Лики погас. Страх? Неуверенность? Или перегруппировка внутренних сил для новой атаки? Похоже, всё разом.

– Брось. Я тобой сегодня налюбовалась. Полюбуйся и ты, – потянув руки вверх, Лика одним движением сбросила с себя майку, обнажая молочно-белую грудь на фоне загорелой кожи. А затем, потянула за молнию на шортах: Павел готов был поклясться, что и там белья может не быть. Хотя кто об этом думает, когда перед ним оказывается голая девушка…

От неожиданности Пашу всего как током прошибло. Не в силах отвести глаз от Ликиного тела, совершенно безукоризненного, он только и смог прохрипеть что-то вроде:

– Иди домой, Лика. Нужно о многом подумать…

Лика быстро оделась. И уходя, почти спокойно посоветовала:

– Много думать вредно. Возьми плавки и полотенце. Остальное соберу я.

Уже у самой двери он не без удивления заметил, что девушка дрожит. Но Лика не позволила себе сорваться. Резко встряхнувшись и собравшись (откуда у этой девчонки столько сил?), она уверенно отчеканила:

– Думай, Спиноза, я об этой ночи пять лет мечтала.

«Любимый», «пять лет мечтала»… А ведь он и видел-то её только летом.

Подумать было над чем. Только он хотел избавиться от одной проблемы, как тут же – на, получи другую. Вечные метания между «хочу» и «правильно». Павел расхаживал по гостиной, стараясь привести мысли в порядок. Достал из серванта старую потёртую колоду карт и стал автоматически раскладывать их на столе по мастям и ранжиру. Он свято верил в тайный ход карт и надеялся, что они, как всегда, что-то подскажут.