Живописное для глаза и благодатное для души место утопало в садах, сквозь которые едва просматривались, как с картинки из детских книжек, белые с красными крышами добротные домики высокого правобережья. Левый же берег Десны открывал дивной красоты песчаные пляжи, окружённые буйным лесом и заливными лугами. Именно здесь, среди лесных чащ, будто разбросанные небрежной рукой жемчужины на зелёном сукне ломберного стола, поблескивали маленькие озёра. Весной, во время разлива Десны, они становились частью реки. Но к середине июня каналы пересыхали, оставляя в озёрах чистейшую голубую воду с непременными лилиями. Торжественная реплика природы. Озерки.

Уже по дороге из Киева он вспомнил, что практически ничего не взял из вещей, но решил не возвращаться. Нет, баста, и так тошно.

Въехав во двор дачи и выйдя из машины, Паша, как зачарованный, оглядел участок, выбеленный лепестками поздно отцветающих яблоневых и вишнёвых деревьев. Вдохнув сладковатый аромат весеннего сада и присев на крыльцо, с радостью подумал: «Вырвался! А ведь вся эта красота могла утонуть в прокуренных городских гостиных».

В доме царил полумрак, было душновато, но затхлости заброшенного жилища не ощущалось. По дороге в свою комнату Паша распахивал все окна и ставни: в гостиной, столовой и спальнях. И дом начал наполняться привычной смесью загородных запахов и еле уловимого духа старинной мебели.

Бросив сумку в своей комнате, Паша разведал ситуацию в доме. Заглянул в холодильник – пустынная зима. Открыл бар в гостиной – обнаружилось несколько бутылок шампанского и полбутылки бренди. Есть ещё не хотелось, но об ужине нужно было подумать заранее.

«Пойду пройдусь по городу – может, застану кого-то из знакомых».

Паша накинул лёгкую куртку и направился к выходу.

– Камраде Паоло! – низкий смеющийся голос остановил Павла посреди гостиной. Взглянув в окно, он увидел улыбающегося велосипедиста в кепке и тёмных очках, закрывающих половину лица.

– Привет, – автоматически поприветствовал незнакомца Павел, перебирая в уме, кто это мог быть.

– Не узнал, богатая буду, – уже искренне смеясь, незнакомец сорвал очки и кепку, и перед Пашей предстало юное, удивительно красивое женское лицо.

– Лика! – Павел с восхищением и радостью подошёл к окну и поцеловал в щёку всё ещё улыбающуюся девушку.

– Ну, что ты встала у окна? Заходи.

Он отпер калитку, забрал у девушки велосипед. Едва он успел повернуться к ней лицом, как она обвила его руками и смачно поцеловала в губы.

Они практически выросли вместе. Дружили семьями. Ещё в середине 50-х Платов-старший купил неказистый дом в Остре, перестроив его в неброское, но удобное жилище в корбюзианском стиле. Гарик, отец Лики, как-то помогал ему в этом. С тех пор они подружились и каждое лето, когда Платовы приезжали на отдых в Остёр, много времени проводили вместе.

В последние годы Павел редко наведывался на дачу. И за два года, которые он не видел Лику, она превратилась из веснушчатого подростка в не просто красивую девушку, а в прекрасное создание, вобравшее в себя как очарование молодости, так и вполне зрелую женственность. Облегающий спортивный костюм подчёркивал сформировавшуюся фигуру с высокой упругой грудью, длинными ногами, несколько широковатыми бёдрами, лицо Лики лучилось каким-то лукавым очарованием. Большие карие глаза, ровный чуть вздёрнутый нос, красиво очерченные губы открывали жемчужную россыпь белоснежных зубов. И только две задорные ямочки на загорелых щеках напоминали, что она, в сущности, ещё ребёнок.

Паша прикидывал в уме: она лет на шесть младше его – значит, сейчас ей лет семнадцать. Но то, что Паша успел разглядеть, никак не походило на школьницу с заплетёнными косичками.