ИНГА. Да мы и ехали в автобусе втроём. Но потом у вашего дома решили не ломиться гурьбой, а заходить по очереди.

ДОБРОРАДОВ. И где ж они сейчас, ваши подруги-конкурентки?

ИНГА. Ждут меня в «Бургер-кинге» напротив вашего дома. Это ведь у нас не долго будет?

ДОБРОРАДОВ. Нет-нет! Как добрались?

ИНГА. Да нормально.

ДОБРОРАДОВ. Я всех об этом спрашиваю с тех пор, как поселился на этакой верхотуре. Одна моя знакомая шутит, что теперь ко мне словно поездом добираться.

ИНГА. Причём пассажирским – как мама говорит, пятьсот-весёлым: останавливается у каждого столба. Ну, в смысле чуть не на каждом этаже.

ДОБРОРАДОВ. Россия, что ж вы хотите, у нас магистрали протяжённые, а скоростных совсем мало. Вам где удобнее присесть – в качалке или в кресле?

ИНГА (восхищённо). Ого какая качалка! У моих родных есть, но современная, какая-то куцая, а у вас огромная, сразу видно – старинная. Правда, можно попробовать?

ДОБРОРАДОВ. Да чего же там пробовать? Чай не суп варите. Садитесь и качайтесь, раз это вам нравится. А я вот в кресле напротив вас примощусь. Тоже, кстати, удобное. Потом вы тут всё обсидите, если будете у меня работать.

ИНГА. Надеюсь, что буду… А что надо делать? Убирать квартиру только или что-то ещё?

ДОБРОРАДОВ. Прежде всего – и это главное! – надо понравиться мне. Я ведь и сам не ленивый, так что всё сваливать на вас не стану: если увижу где грязь или непорядок, не буду вас дожидаться, а сам приберу. Чтобы вы поняли, мне не тупо уборщица необходима, а как бы это сказать… комнатная девушка – иначе сказать, камеристка. Так в старину их называли. Но тогда это были крепостные, а мы с вами люди свободные, современные и раскрепощённые. Так ведь?

Инга молча кивает.

ДОБРОРАДОВ. Хотите мне понравиться?

Инга делает жест, означающий ну да, мол, типа.

ДОБРОРАДОВ. Приходить ко мне достаточно будет один раз в неделю. Если, конечно, захотите чаще – что-то там особенно довести до ума, то только рад буду; главное – позвоните заблаговременно, чтобы я был дома.

ИНГА. Значит, уборка только при вас?

ДОБРОРАДОВ. Да. А что, это вас каким-то образом напрягает?

ИНГА. Ну… Я привыкла убирать голышом, а потом – сразу в душ.

ДОБРОРАДОВ. Вы можете не изменять своей привычке – меня это не смутит. Если только сами…

ИНГА. Вы любите молоденьких девочек?

ДОБРОРАДОВ. Если вы говорите в низменном смысле, то это далеко от истины. А если в чистом…

ИНГА. В чистом, к сожалению, не бывает!

ДОБРОРАДОВ. Как вы категоричны…

ИНГА. Жизненный опыт.

ДОБРОРАДОВ. В столь юном возрасте?

ИНГА. Мы теперь взрослеем рано. Как наши прабабушки в войну. Тоже было нелёгкое время.

ДОБРОРАДОВ. Весомый аргумент… Но я всё же не думаю, что вы так уж бестрепетно оголитесь перед стариком – даже если вам позарез нужна работа.

ИНГА. Да без проблем!

Она вскакивает с качалки, отчего та увеличивает амплитуду и начинает больше наклонять торшер. В его колеблющемся свете Инга быстро стаскивает с себя кофту и джинсы, остаётся в крохотных стрингах и таком же бюстгальтере. Затем поворачивается спиной к Доброрадову.

ИНГА. Помогите мне расстегнуть лифчик, если не трудно.

Доброрадов кривится.

ДОБРОРАДОВ. Я и так вижу, что вы хорошо сложены – подробности же давайте оставим вашему молодому человеку – если он, конечно, у вас есть.

ИНГА. Есть. Его Глебом зовут.

ДОБРОРАДОВ. И Глеб не возражает против таких вот ваших презентаций?

ИНГА. А что тут особенного? Женское тело и в Антарктиде женское тело. Как и мужское. Уже и малолеток не осталось, которые с ним не знакомы.

ДОБРОРАДОВ. Понятно. Спасибо, милая Инга. Оденьтесь. Я вам позвоню – в любом случае, вас ли выберу или одну из ваших подруг.