– На самом деле я не очень хорошо его знаю. Мы из разных отделов.

Киёмии было знакомо имя Хасэбэ. Лейтенант, позорную историю которого пресса сообщила четыре года назад, летом, и который осенью того же года покончил с собой. Каких-то прямых контактов с Хасэбэ, который был заметно старше, у Киёмии не было. Правда, он слышал, что Хасэбэ – незаурядный сыщик. Узнав, что его отправляют в отделение Ногата, Киёмия предчувствовал, что, возможно, это как-то связано с той историей, поэтому удивился тому, насколько легко Судзуки подтвердил его догадку.

– Ну а вы сами, господин Судзуки, что скажете? Каким человеком был господин Хасэбэ?

– Господин сыщик, – Судзуки покачал стриженной ежиком головой. – К сожалению – а, может быть, и к счастью, – я тоже не знаю подробностей. Я никогда не встречался с ним, не разговаривал и ничем не был ему обязан. Но я читаю в режиме реального времени ставшие знаменитыми статьи. И тот еженедельный журнал я тоже с удовольствием читаю, стоя в круглосуточных магазинах… меня всегда напрягают страницы со склеенными краями в этих журналах. Хе-хе-хе… – Судзуки с усмешкой почесал голову. – Если проверите, сами убедитесь: мы с ним просто совершенно незнакомые друг с другом люди… – На его глуповатом лице промелькнула надменная улыбка. – Однако, господин сыщик… Неужели такие, как вы – люди из элиты, – просматривают подобного рода бульварную прессу?

Послышался голос: «Я вас покину», – и Руйкэ встал со своего места. Прежде чем уйти, он подошел к Киёмии и положил на металлический стол написанную от руки записку: «19 часов Кавасаки такси → Нума, плата наличные».

Киёмия положил записку в карман и услышал, как за его спиной открылась и закрылась дверь. «В девятнадцать часов взял такси из Кавасаки – значит, прибыл в Нумабукуро примерно в двадцать часов, оплата наличными…»

– Что это? – поинтересовался Судзуки.

– В каком смысле «что»?

– Да ведь когда вы, господин сыщик, увидели, что в записке, у вас стало такое радостное лицо… Оно просто излучало: «Ну все, дело в шляпе».

– Это что, тоже мистическое озарение? Если так, то оно у вас по-прежнему в плохой форме. В такие места приятные записки не приносят. Это комната, где расследуют преступления.

Судзуки с удивлением наклонил голову набок.

– Но если это записка о задержании преступника, вы же обрадуетесь? Или если она о том, что жертва преступления выжила… Вы ведь в какой-то степени вздохнете с облегчением.

– В какой-то степени?

– Ой, простите… Я не имел в виду ничего такого. Я просто из тех, кто сразу произносит то, что приходит в голову. Меня еще с давних пор за это часто ругали. Родители, учителя, одноклассники…

– Я просматриваю.

– Не понял…

– Я просматриваю статьи в бульварных журналах. На этом пятый вопрос, надо полагать, завершен?

Глаза Судзуки расширились. Затем со словами «ничего не поделаешь» он снова почесал голову.

– Похоже, тут вы меня обставили…

– Да нет, в проигрыше все время остаюсь я. В вашей инсценировке мы все время идем у вас на поводу.

– Инсценировке? – с детской интонацией переспросил Судзуки.

Из глубины сознания Киёмии донесся щелчок: еще один фрагмент пазла занял свое место.

– Какое спиртное вы собирались пить?

– Господин сыщик, вопросы задаю…

– Да ладно вам. Это же несправедливо, что вопросы задаете только вы. На один ваш вопрос должен быть один мой. Вот тогда это будет поединок на равных.

Судзуки еще больше расширил глаза. Его лицо говорило: «Такое мне и в голову не приходило». Это тоже из разряда мелких спектаклей. Впрочем, этот тип не стал возражать против слова «поединок».

– Позвольте задать пять вопросов подряд. Допускается ответ «без комментариев». Вы можете по своему усмотрению не отвечать на те вопросы, на которые не хотите или не можете дать ответ.