Крестьяне, жившие в домах, расположенных вдоль пути, по которому Минори ходила в школу, видели мальчика, который каждый день ходил за Минори по пятам. Поэтому они, независимо от снега, могли засвидетельствовать, что и в тот день они тоже видели Судзуки.

– Да, наверное, правы будут те, кто скажут: «Сам во всем виноват». И я не смогу с этим спорить. Но все же ложное обвинение – это очень тяжелая штука. Вы меня понимаете, господин сыщик? На меня повесили преступление, к которому я и близко не имел отношения, меня подозревали, все смотрели на меня как на врага… И пока все это продолжалось, я постепенно начинал чувствовать, как во мне закипают нехорошие чувства. Я ничего не сделал, так с какой стати я должен сталкиваться со всем этим ужасом? Раз так, то, может быть, было бы лучше, если б это я ее убил?

– Что ты сказал?

– Было бы лучше, если б я ее убил. Но ведь это же действительно так: Минори была такой милой, а я в итоге даже пальцем до нее не дотронулся…

Исэ испытал сильное чувство отвращения и одновременно с этим странное чувство беспокойства. Это ощущение было трудно выразить словами: Исэ казалось, будто его царапают ногтем по зудящему месту.

– Скажите, господин Исэ…

– Что?

– Господин Исэ…

Исэ внезапно показалось, что Судзуки находится ближе, чем ему это зрительно представлялось.

– …У вас ведь тоже было что-то такое?

Как лучше ответить? Ответить, что «да, было»? Может быть, стоит так ответить, чтобы заинтересовать Судзуки? Или лучше наоборот…

– Вы будете рассказывать?

– О чем ты?

– Вы будете рассказывать про Минори другим господам сыщикам? – Круглые глаза Судзуки пристально всматривались в Исэ. – Я ведь рассказал это только вам одному, господин Исэ.

«Только мне одному?»

Дверь с шумом открылась. Исэ, встряхнувшись, посмотрел в сторону двери: в комнату вошел мужчина с проседью, одетый в элегантный костюм.

– Позвольте представиться. Я – Киёмия из Столичного управления полиции.

– Я – Руйкэ. – Вошедший следом за Киёмией невысокий мужчина с лохматой головой поздоровался с Судзуки взглядом.

Значит, Тодороки отстранили от дела? Что ж, это вполне естественно… Подумав об этом, Исэ вновь направил свой взгляд на лежавший перед ним лэптоп. Запись беседы с Судзуки прерывалась на реплике: «Мне очень совестно. Но ведь это было в эпоху Сёва. В эпоху Сёва…»

Пальцы Исэ чуть шевельнулись, но он заколебался.

Сбоку от него появилось лицо Руйкэ. Взгляд, блестевший за круглыми очками, впился в рапорт Исэ. В тот момент, когда Руйкэ раздвинул складной трубчатый стул и сел рядом с Исэ, тот снова начал печатать: «Позвольте представиться. Я – Киёмия из Столичного управления полиции…»

Волосы этого человека подстрижены ровно, одеколоном не пользуется, лицо неумытое. Это было первое, на что обратил внимание Тэруцугу Киёмия, расположившись напротив Тагосаку Судзуки.

– Далее вашим делом буду заниматься я.

Судзуки поджал губы и сделал круглые глаза. Выглядело это как отвратительно выполненная актерская мимика, должная означать удивление.

Свитер с заметными катышками шерсти, поношенный вельветовый пиджак. И то и другое после покупки носилось годами, ни разу не сдаваясь в химчистку. Ни часов, ни других аксессуаров не видно.

Фрагмент пазла со щелчком занял свое место. Как всегда, все начинается с углового фрагмента.

– А что с господином сыщиком, который был до этого?

Киёмия обратил внимание на рот Судзуки. На первый взгляд, расположение зубов обычное. Желтизна зубов не такая, чтобы бросаться в глаза, табачный запах отсутствует. Запаха алкоголя тоже нет.

– Он вернулся к своей работе. Я специализируюсь на такого рода беседах и, кроме того, наделен полномочиями, позволяющими при необходимости идти навстречу вашим пожеланиям.