А у угро на разбор заявлений о драках с лёгкими ножевыми ранениями, выбитыми зубами, подбитыми глазами, переломанными руками и ногами ни в этот, ни в последующие дни не было ни сил, ни времени по причине малого количества агентов. Поэтому начальником губернского уголовного розыска товарищем Фофановым было принято решение провести облавы в ресторанах города, в притонах и на рынке.

Отделу угро, в котором служил агент первого разряда Филимонов, было поручен провести облаву на городском рынке.

Выдвигаясь на рынок, начальник отдела угро и все сотрудники, оказались свидетелями окончания массовой драки.

При составлении протокола на нарушителей выяснилось, что драка произошла по вине Березуцкого Лукьяна и Захарченко Устина. По улице Республики ехал в своей телеге Попов Фрол. Навстречу ему шли Березуцкий и Захарченко. Когда телега с Поповым поравнялась с ними, Захарченко вдруг схватил палку, лежавшую на земле, подбежал к телеге и стал бить ею Попова. Березуцкий вместо того чтобы остановить своего товарища от избиения ни в чём неповинного человека, стал помогать ему в этом мерзком деле. Попов возопил о помощи. На его зов бросились из дома, стоящего напротив, братья Ивлевы в количестве четырёх человек, драчуны всем давно известные. Напавшие на Попова – Березуцкий и Захарченко испугались и забежали в ближайший дом и закрылись в нём. Хозяин дома Коноплёв Еремей Феофанович в это время работал в огороде. Услышав шум в доме, побежал к двери и увидел, что она взломана, а из горницы слышен крик и нецензурная брань. Забежав в дом, Коноплёв увидел своих соседей, избивающих незнакомых ему людей и крикнул: «Дом порушите, ироды!».

Братья остановили битву, и избиение до смерти не было доведено. Дело ограничилось проломом головы Захарченко, отбиванием печёнки Березуцкому и обоим им братья Ивлевы хорошо намяли бока.

После составления протокола на хулиганов, сотрудники угро продолжили движение к базарной площади.

– Пётр возьми агентов Карепанова, Алексеева, Михайлова и милиционера Чурикова. Зайди с ними на базар со стороны лесопильного завода, – отдал приказ своему заместителю начальник угро, – а я с агентами Фукиным, Самойловым и Микушиным зайду со стороны 3-й Луговой. Оружие применять в крайнем случае. И всем без шума.

Но без шума не обошлось.

Лишь только группа Филимонова ступила на базарную площадь, по ней пронеслось:

– Шухер, лягавые!

И базар зашумел, – что-то затрещало, зазвенело, грохнуло, бухнуло, взбрыкнуло, захлопало и затопало. Площадь загалдела разными голосами, – завизжала, захрипела, зашипела, заржала, засопела, пискнула и взвизгнула. Всё пришло в движение, – люди – продавцы, покупатели, зеваки, щипачи и воры всех мастей и возрастов; скотина – лошади, свиньи, козы, копытная безрогая и рогатая живность; птицы – индюки, гуси, утки, куры, домашние пернатые и лесные, в клетках и в мешках.

– Куда тебя бес несёт! Глаза раскрой! Украли! Убили! – визжали бабы.

– Дорогу! Зашибу! Пошли прочь! – кричали мужики.

И тихо, почти безмолвно и бесшумно бежали в разные стороны урки-карманники, рецидивисты-бандиты и уличная шпана.

Со стороны Барнаулки послышались всплески воды, это воры, жившие по другую сторону от базара, решили убежать от милицейской облавы вплавь, и там, – на правом берегу реки, в густом ивняке, ползущем по подножью горы, или в хибарах, прилепившихся к косогору, найди убежище. Полноводная, крутая норовом в этот весенний разлив река, подхватила их и понесла, окуная с головой, к устью, – слиянию с могучей Обью. Выберутся не все, кого-то закрутит и утащит под корягу или в илистую яму, где налимы и другие речные хищники начнут свой пир на человеческой плоти, а кого-то выбросит в русло Оби, где выбившиеся из сил люди разобьются о плывущие по реке плоты. Лишь небольшая часть беглецов сможет спастись, уцепившись за плывущие по притоку деревья, смытые в верховье с крушимого рекой берега, или за могильные кресты, вырванные высокой водой со старого кладбища.