Глебов тут же достал пачку сигарет.

– …покурим, – продолжил Виктор Ильич. – И Эдди всё обо всём расскажет. Так ведь, Эд?

Глебов кивнул, смачно втягивая в себя едкий дым. Павел с тоской подумал о сигарах, оставленных в Египте (думал, купить по приезду в Россию, но так и не случилось). И, глядя, как крёстный затянулся, тоже потянулся к помятой пачке дешёвых сигарет.

– Я не видел эту тварь, – заговорил Глебов. – Ни одним глазком. Но она всегда рядом. Словно следит… выслеживает… и прислушивается. Она ждёт, когда я сорвусь и что-нибудь скажу. Ждёт! А теперь и вас ждёт. Голосовые вибрации что-то синхронизируют в мозгах этой твари, фиксируют и… я не знаю… дают «добро» разделаться с носителем голоса. Вот только у меня кристалл! Он ни хрена не подпускает тварь близко ко мне. Но, если услышит голос – то будет ближе. Опасно близко. В затылок будет дышать!

– С чего ты это взял? – не выдержал Павел.

– Кристалл! – чуть ли не крикнул Глебов. – Он показывает. Иногда смутно, будто оставляет погрешность в череде будущих событий, предоставляя мне… теперь – нам… выбор. А иногда – чаще всего! – картинка яркая, насыщенная, исключающая двоякомыслие! Вот только картинки фрагментальные. Полную картину не увидишь, сколько не пыжься. Кристалл показывает то, что мы должны увидеть, ничего лишнего…

Чем дольше слушал его Павел, тем больше уверялся, что несчастный вконец чокнулся.

Павел смотрел на Эдди, пытаясь понять: на самом ли деле тот верит в то, что говорит? Складывалось впечатление, что верит. И ещё как. Но хуже всего, он уверен, что мы соратники и поддерживаем его маниакальный бред.

Павел перевёл взгляд на крестного. И ему захотелось увидеть его лицо, а не затылок. Он поднялся с берёзы и встал напротив мужчин. Глебов тут же умолк, растерянно хлопая глазами.

– Ты чего? – спросил Виктор Ильич.

– Я не понимаю, как можно верить всему этому чёртову бреду – вот чего! – выпалил тот.

– А кто тебя заставляет верить сейчас? Наша задача выслушать, как ты говоришь, этот чёртов бред, чтобы иметь представление, с чем столкнулся здесь Эдуард, а уж потом плеваться слюной в негодовании… если доказательства окажутся дутыми.

– И я так и не услышал, почему именно здесь мы можем говорить, не боясь быть услышанными этой вашей тварью?

– Говорю же: кристалл! – сказал Глебов. – Я нашёл его здесь и здесь сконцентрирована вся его мощь.

– Паша, сядь… пожалуйста! – Вмешался Виктор Ильич. И дослушай до конца.

«Раскомандовался», – подумал Павел, но сел.

Глебов долго собирался с мыслями. Что-то мычал и выдавал не совсем членораздельные, но здорово растянутые фразы. Павлу это напомнило старый патефон, в котором, прежде чем услышать песню в нормальном звучании, нужно было с помощью рычага завести пружинный двигатель. Он попытался вникнуть, но взбунтовавшийся мозг отказывался воспринимать, подсовывая взамен воспоминания из детства… правда, в некотором роде связанные с той хернёй, которую нёс сейчас этот чудаковатый выживший (из ума) в авиакатастрофе мужик… Или все эти странные воспоминания ложны? Ведь есть же понятие «ложная память»? Есть, он точно слышал!

– …тварь незрима в нашем мире, но в других мирах у неё есть личина. Вполне осязаемая, чтобы её убить.

Павел услышал очередную нелепость и оторвался от своих мыслей. Глебов говорит о совершенно безумных вещах. Сравнить их можно разве что со свидетельствами очевидцев НЛО… или свидетелями Иеговы.. Но вся эта хрень… «Боже, что я здесь делаю?!» – Павел состряпал несчастную физиономию и закатил глаза к небу.

И увидел Глаз.

Игра сумеречных лучей создала образ иконописного глаза Рублёвского Спаса. Укоризненный, будто спрашивающий, что же ты такой скептичный, парень? Что ты всё ноешь, то тебе не то, это – не это! Будь проще, – «говорил» Глаз, – отдели зёрна от плевел, ищи истину, как ищут хлеба!.. Павел не выдержал и отвернулся от назойливой укоризны небесного глаза. Неприятное чувство. Пристыдили, как последнего шкодника. И кто пристыдил?! Павел закрыл глаза… и увидел отпечаток света. Глаз. Никуда не делся. Преследует…