!" – думаю я, довольно улыбаясь.

Однако очень скоро у меня напрочь пропадают поводы для радости. Потому они, эти самые неудобства, появляются там, где их не ждали — на большой перемене меня вызывают в кабинет директора.

– Антонина Николаевна подала жалобу на то, что вы, Ярослав, теряете казённые вещи, – седовласый Олег Юрьевич жестом предлагает мне сесть в кресло напротив его стола. – Сами понимаете, такое в Кингдоме недопустимо, поэтому вас ждёт наказание.

– Да этой тряпке цена — не больше косаря. Хотите, я всё возмещу? – предлагаю я рациональное решение проблемы.

А в мыслях костерю новенькую на чем свет стоит.

Вот надо было так подставлять?

– Запомните, Громов, не всё в этом мире покупается и продаётся, – поджимает губы директор. – Чтобы впредь вы лучше заботились о своих вещах, на ближайшие две недели я лишаю вас встреч с родными.

– Но, Олег Юрьевич… – начинаю было протестовать я, но директор кивает в сторону выхода.

А после утыкается в монитор своего компьютера и больше не обращает на меня никакого внимания.

Я раздражённо вскакиваю с кресла, не обращая внимания на пытающуюся утешить меня секретаршу Марь Сергеевну, выбегаю из директорского кабинета, и со всей силы впечатываю кулак в стену коридора.

Как же всё здесь бесит! Бесят мерзкие цвета интерьера, бесят тупая коменда и тупой директор, которые вне Кингдома даже одним воздухом бы со мной не дышали, а тут возомнили себя невесть кем! Ничтожества, самоутверждающиеся за счёт того, что могут командовать теми, кому в реальной жизни могли бы только прислуживать!

И те, из-за которых я целых две недели не смогу увидеться с мамой.

– Гром, что-то случилось? – ко мне подбегает встревоженный Алекс. – Что директор сделал?

– Да ничего особенного, – я стираю кровь с разбитых костяшек пальцев. Кулак саднит, но боль, как всегда, отрезвляет. – Что этот старый придурок может мне сделать? Вместо того, чтобы о нём болтать, ты лучше собери народ, и скажи, что завтра ночью намечается вечеринка.

– Вечеринка? В подвале? – в глазах Алекса вспыхивают озорные огоньки.

– Именно, зря мы что ли тебе набор отмычек организовали, – киваю я. – Пригласи всех симпатичных девчонок и чётких пацанов… Впрочем, не мне тебя учить, сам всё знаешь.

– Будет сделано, – подмигивает мне Алекс, и убегает выполнять мои указания.

На следующий день весь Кингдом тихо гудит, предвкушая намечающееся событие – даже местные психи, которых никому бы в голову не пришло пригласить, обсуждают то, что должно случиться это ночью. А уж об обычных жителях Кингдома и говорить нечего, все ждут не дождутся, когда прозвенит отбой, учителя, директор и коменда заснут, и начнётся всё самое интересное.

– Ярослав, – на перемене ко мне подходит наша секретарша Марь Сергеевна. – Пройди ко мне в кабинет, тебе кое-кто звонит.

– Звонит? Кто? Мама? – оживляюсь я.

– Тише, не шуми, а то Олег Юрьевич меня прибьёт, – улыбается она, направляясь на свое рабочее место.

Марья Сергеевна, наряду с моей классной, одна из немногих хороших людей в этом отвратительном месте. И даже когда наказывают кого-то из нас, лишая встреч с родными, она тайком ото всех вышестоящих лиц позволяет нам поболтать с ними по телефону.

Вот и сейчас, взяв трубку стационарного телефона, единственного доступного нам в Кингдоме, я с замиранием сердца слышу такой тёплый и такой родной мамин голос.

– Как ты, Ярик? Звонил директор, сказал, что ты наказан, и я не могу к тебе приехать, – в ее голосе скользит тревога. – Что-то случилось? Ты что-то натворил?

– Привет. Да ничего страшного, так, пустяк, – успокаиваю я свою встревоженную родительницу. – Пройдёт всего две недели, и мы снова увидимся. Лучше расскажи, как ты там? У тебя всё хорошо?