– Ничуть, – огрызнулся я.

– Нет, ну вы видали? – обратился к Сергею Михайловичу охранник.

Мужчина обвел нас всех взглядом, потом сказал:

– Черт знает что! Павел Викторович, зайдете после занятий.

– Хорошо, обязательно, – отозвался отец.

– А вы, – продолжил мужчина, обращаясь уже к охраннику, – идемте со мной, по пути все расскажете.

После этого он перевел взгляд на меня и добавил:

– Нехорошо-с, молодой человек! Отца позорите!

И скрылся за дверью вместе с охранником. Отец обвел взглядом аудиторию.

– А вы что? – прикрикнул он на студентов, ставших свидетелями развернувшейся сцены, – Потом допишите, а сейчас – марш в коридор!

Учащиеся, ухмыляясь, собрали вещи и покинули аудиторию. Как только последний из студентов скрылся в коридоре, отце направился к двери, запер ее, после чего подошел ко мне и спросил:

– Это что за перформанс ты мне тут устроил?

– А пусть он руки не распускает!

– Ударить человека за то, что он честно выполняет свою работу – это, по-твоему, нормально?

– Нечего было упрямиться, пропустил бы так, ничего бы не было.

– А если ты террорист? Откуда ему знать?

– Похож?

– Не дерзи! – Прикрикнул отец. – Сказал бы, зачем пришел.

– Так я ему сразу сказал, что к тебе!

– А он?

– Типа тебя не знает.

Отец сел в кресло, снял очки и устало потер глаза, приговаривая:

– Боже, дай мне терпения.

Потом он посмотрел на меня:

– Ты теперь хоть представляешь что начнется? Какие про меня слухи пойдут?

– Какие?

– Хватит дурака валять! – повысил он голос, – Что у профессора биологии сын рукоприкладством занимается!

Я фыркнул:

– Пусть говорят что хотят, мне пофиг.

– Это тебе, а мне нет! Ты уйдешь и забудешь, а мне тут работать еще долго!

– Да ладно, не парься, – попытался я утешить отца.

– Ты хотя бы понимаешь, что поступил неправильно?

Конечно, где-то в глубине души совесть подавала свой голос, но мое эго не желало ничего слышать, поэтому я пожал плечами и ответил честно:

– Нет.

Отец опять закрыл глаза.

– Как я понимаю, ты сегодня в школе не был, – после длительной паузы спросил он.

– Нет конечно, что я там забыл? – искренне удивился я.

– Антон, у тебя на носу начало олимпиадного сезона, а ты даже в школу не ходишь?

– Не хожу, – подтвердил я и без того известный факт.

– Тебе вообще не стыдно?

– Пап, я живу так, как мне хочется. Я не под кого не подстраиваюсь, делаю то, что сам решу. Не вся жизнь крутится вокруг учебы.

– Ты прежде чем для себя жить, сначала для других сделай хоть что-то! Для нас с мамой! Школу закончи, выучись, семью создай, на работу устройся, а потом уже живи самостоятельно! – сорвался на крик отец.

Я стоял, как громом пораженный. Чтобы папа сорвался на крик, его надо было очень сильно разозлить. Должно быть, мое поведение так расстроило отца, что он дал волю эмоциям и решил высказать мне все то, что долго копилось в нем.

Выговорившись, папа придвинулся к столу и, поставив на него локти, уткнул в ладони лицо. Я же, томимый повисшей тишиной, стоял рядом, переминаясь с ноги на ногу. В силу обстоятельств, надеяться на благоприятное разрешение проблемы, с которой я пришел к отцу, не приходилось. Но попробовать стоило:

– Пап?

– М?

– Дай денег.

– Что?

– Ну мне с друзьями в центр надо…

– То есть ты напиваешься, прогуливаешь школу, устраиваешь такое у меня на работе, а потом просишь деньги?

Я не стал отвечать, понимая, что в любом случае буду неправ.

– Нет, денег я тебе не дам.

– Но пап!

– Нет! Ты только за этим пришел?

Я потупил взгляд.

– Ясно. Мой ответ – нет. Иди, свободен.

– Ну и не надо! – сказал я и, открыв дверь, выскочил в коридор.

Когда я оказался на улице, ветер заметно остудил мой пыл, однако возвращаться было выше моего достоинства. Никто не заставит меня умолять дать мне денег. Сам заработаю. Эта мысль отчего-то меня развеселила. На лице снова появилась самодовольная улыбка, я сунул руки в карманы и направился по аллее к ближайшей остановке общественного транспорта. План еще не был готов совсем четко, но его очертания были уже видны, надо только немного развить идею.