– Полноте вам, не на чем!

Мужчина схватил направление и, окрылённый, поспешил в соседнюю дверь, правда, ему несколько мешали путы, которые ещё не были с него сняты. Его переполняла радость и чувства свободы, что вот-вот начнётся новая счастливая жизнь, и он, Шин, непременно воспользуется этой возможностью.

Он попал в небольшое, освещённое масляными лампами помещение с массивным столом, за которым было две двери, ведущие в темноту. Окон в комнате не было. Он увидел двух пожилых мужчин – один был коренастый, по грудь пленнику, второй примерно на голову ниже первого. Невысокий ловко подскочил к вошедшему, выхватил направление и с помощью ножа быстро освободил его от пут. После чего тут же передал бумагу тому, что повыше. Тот намётанным взглядом окинул вновь прибывшего, глянул в документ, нырнул под стол, достал стопку одежды и положил её рядом с узником.

– Имя, род, чем занимаешься?

– Шин, воин, после плена и пыток я много чего забыл…

– Хорошо, вот тебе одежда, в направлении я проставлю тебе имя, описание твоей внешности, вид деятельности, и можешь идти дальше в правую дверь, там переоденешься, и тебе всё объяснят, что и как дальше.

Мужчина впервые за свою столь короткую осознанную жизнь был безгранично счастлив, что невозможно описать словами, он был настолько воодушевлён, что ему казалось, что он порхает. Войдя в указанную дверь, он попал в другое небольшое помещение с одной тусклой лампой, но ему этого было достаточно, чтобы переодеться. Плотная холщовая ткань была чистой и казалась такой мягкой и удобной, как будто давала чувства уюта и комфорта, сандалии были чуть велики, но сидели хорошо. Переодевшись, он пошёл в следующую дверь и попал в комнату, практически аналогичную той, в которую они пришли с орком, только на этот раз здесь был один стол и один чиновник. Чиновник сидел, облокотившись и уткнувшись в какую-то бумагу, и не обращал на гостя никакого внимания. Так длилось несколько минут, пока бывший пленник не нарушил тишину.

– Здравствуйте, меня зовут Шин, я пришёл на счёт дальнейших инструкций.

Чиновник вздрогнул, как будто его резко разбудили, помешкал несколько мгновений, прежде чем ответить.

– Дай свои документы, – с каким-то раздражением процедил чиновник.

Шин подошёл и протянул направление, чиновник то читал, то поднимал на него глаза. Затем, указав на одну из дверей, сказал всё тем же недовольным тоном:

– Итак, поздравляю тебя, Шин, с сегодняшнего дня ты член свободной коммуны Лечебного профилактория. Поскольку ты нуждаешься в лечении и заботе, то наша коммуна позаботится о тебе, я поставлю печать на твоё направление, и ты сейчас отправишься в барак, где получишь всё, что тебе необходимо.

Выйдя за дверь, мужчина оказался на улице с обратной стороны этого дома. Он взглянул на чистое голубоватое небо, солнечный свет ослепил его на несколько секунд. Тут он услышал громкий смех и, оглянувшись, увидел на какой-то веранде сидевших на бочках солдат. Они были в доспехах и достаточно хорошо вооружены, но весьма расслаблены, возможно, тёплым солнцем, а возможно и алкоголем. Солдаты травили шутки и не смотрели на него.

Поодаль стоял большой барак. На первый взгляд, ничем не примечательный, он, вероятно, был именно тем местом, куда мужчине нужно было попасть. Уверенно, но в то же время неспешно, он направился к этому строению, наслаждаясь каждым шагом. Лёгкий ветерок приятно касался лица, неся с собой ароматы улицы, а солнечные лучи мягко пригревали кожу. В его душе царило спокойствие, ведь казалось, что всё складывается просто идеально. И погода как будто соответствовала его внутреннему состоянию, и даже незначительные мелочи – свежий ветер или солнечные блики – приносили удовольствие. Подойдя ближе, мужчина заметил, что барак не был таким пустым, как казался сначала. Внутри него царила тишина, но ощущалось, что жизнь здесь шла своим размеренным ходом. Он открыл дверь, у входа на табурете сидел крепкий, коренастый мужичок. Видимо, его работа заключалась в том, чтобы следить за порядком или встречать гостей, хотя, на первый взгляд, он был совершенно не заинтересованным в происходящем, но выглядел приветливым. Мужчина скучал, и, возможно, даже дремал, когда вошёл новенький.