У входа встречал деревянный стенд с информацией и развешанными фотографиями пропавших девушек. Я накинула куртку с маркировкой ФБР и закурила, подходя к чёрно-белым фото, заглядывающим в душу. Уотер не Вашингтон или Нью-йорк, где фото пропавших подростков клеят на каждом столбе. Зрелище настолько привычное, незаметное, что проходящие мимо люди даже не обращают на них внимание. Они не знают их. Эти красивые глаза не говорят им не о чём. Здесь же, в крошечном городке, такое фото вызывает страх и приступ отчаянья. Три фотографии – крик о помощи, звенящий в моей голове набатом. Я обязана ответить им.

В помещение душно, ароматы пота и гамбургеров с местной забегаловки тесно переплетаются, как в любом другом полицейском участке. Наши куртки действуют так, как и должны в таких вот городках, где местные власти не желают сотрудничать и превозносят себя до царей, имеющих право судить, кто виновен, а кто просто попал в жернова судьбы. Шериф уже пожилой Эдгар Сорвел встретил нас у своего кабинета с недовольным лицом, плохо скрываемым за глупой улыбкой. Натёртый до блеска значок сиял в проникающих сквозь распахнутое окно солнечных лучах. Отглаженная форма, голубые, прищуренные глаза и дрожащие руки – он скрывал что-то важное, это было видно невооружённым взглядом. Что-то, что может разрушить его иллюзию «правильной» реальности.

Правду.

– Доброе утро, агенты! Как добрались? Я права думал, вы прибудете сегодня, но мне сообщили, что вы попали в город вчера в десять вечера.

Осведомлен вплоть до точного времени, значит, старуха сообщила сразу по приезду.

– Не хотели откладывать. Слишком много времени уже утеряно, – ответил Джек, проходя в просторный кабинет, увешанный благодарственными письмами в рамках. – Агент Джек Форбс, это спец агент Лейн Хайдеган, мы хотели бы получить всю информацию, имеющуюся на данный момент.

Я устроилась за столом, продолжая молчать. Солнечные лучи проникали сквозь помятые жалюзи, расползаясь золотыми змеями по тёмному дереву, подсвечивая каждую пылинку, пропущенную утренней уборкой. Перед нами положили две серые папки со скудным содержимом, в которых ровным счётом не было ничего полезного. Они хранили сухие факты о трёх жизнях, украденных у судьбы. Я открываю их дела и заглядываю в души каждой девочки, скользя взглядом по чёрно-белому тексту, ползущему вдоль строк.

Эмбер Хан – азиатка, семнадцать лет, проживала с матерью и отчимом. Была похищена в районе полудня из парка Меридит. На меня смотрит красивая девушка с чёрными, как ночное небо волосами и искусанными губами. Я знала этот взгляд. Наполненный отторжением всего существующего. Она выглядела загнанным в угол зверьком, букашкой, барахтающейся на поверхности из последних сил.

Тиффани Флайв – полная противоположность. Они одногодки, но у Тиффани открытый, доверчивый взгляд. Пшеничные волосы вьются по плечам, а всё ещё детская улыбка и мягкие черты лица буквально кричат о том, что она жертва. Полная семья, два младших братишки и с десяток приводов в полицию. Что может заставить девочку пропадать ночами с подозрительными личностями? Попадать в неприятности и вот так улыбаться, словно она не понимает, что её жизнь рушится?

Элис Онил – маленькая ростом, тихая девочка в круглых очках. Ей шестнадцать, живёт с матерью и прекрасно учится. Училась. Была похищена у здания библиотеки. С фотографии на меня смотрят два огромных зелёных глаза, в которых одна цель – убраться из этого города. Вырваться на свободу и дышать полной грудью. Она напоминает меня, запертую в собственной клетке убеждений и правил.