– Зато у нас тихо, – примирительно сказал Андрей. – На улицу выходить не страшно.
– В болоте всегда тихо, – отозвалась Регина. – И топко. И воняет застоявшейся водой, если не чем похуже. Прикинь, какие сейчас перспективы в Москве? Да там взлететь можно на волне изменений.
– И ей же накрыться. Почти как медным тазом. С тем же результатом так точно.
В этот раз молоку повезло больше. Оно благополучно вскипело, и тут же было засыпано крупой. Регина встала, боком обошла Андрея и открыла форточку. С улицы потянуло мокрой вечерней свежестью.
– Плевать, – сказала она, рассматривая зажигающиеся внизу фонари. – Всё лучше, чем так, в трясине загибаться. Если жизнь не предоставила всех благ добровольно, значит, нужно их выдрать из её глотки.
Андрей подошел со спины. Обнял, помолчал, тоже вглядываясь в наползающие сумерки. Спросил тихо:
– Только у жизни? Или у кого придётся будешь выдирать?
– Понадобится – буду.
Регина прижалась к мужу спиной. Тепло и спокойно. Он всегда такой уверенный, надёжный, настоящий. Только так много не понимает. Не понимает, что можно жить лучше. Можно иметь больше. Можно и нужно лезть вверх, несмотря на препятствия.
– Пойду, – сказала она уверенно. – И по головам, и по трупам. Но обязательно выберусь на вершину. Вот увидишь, обо мне ещё все узнают.
«И вас вытащу», – мысленно добавила она. «Всех. Справлюсь».
Андрей хмыкнул. Поцеловал её в макушку:
– Какая ты у меня амбициозная и беспринципная, – с иронией сказал он. – Мне нравится.
– Тебе смешно, да? Не смейся, послушай.
Она развернулась к Андрею и заговорила быстро, возбужденно, умоляюще:
– Давай уедем отсюда. В Москву или Питер. Найдём хорошую работу, устроимся. У нас получится, я точно знаю. Ну что нас здесь ждет, ты представляешь?
– А что нас ждет где-нибудь ещё? – задумчиво спросил Андрей, глядя через её плечо в окно. – Где гарантии, что там будет лучше?
Регина фыркнула.
– Не будет, так сделаем. Нет, правда, ты же не можешь упахиваться в своем институте за три копейки до конца жизни. Андрюш, давай рискнем, а?
– Не так уж я и упахиваюсь, – сказал он, переводя на неё взгляд. – И мне нравится моя работа.
– Как она может нравиться, если за неё не платят?
Он пожал плечами. Разговор явно был ему неприятен.
– Может. И я надеюсь, что когда-нибудь всё изменится. А пока подрабатываю, как могу. И не вижу смысла куда-то ехать за призрачным счастьем. Здесь есть стабильность, здесь есть крыша над головой. Здесь мама, которую мне не на кого оставить.
– На крышу можно заработать, – упрямо сказала Регина. – Не на такую, как эта. Лучше, намного лучше. И маму можно потом забрать.
– Потом, – усмехнулся Андрей. – Когда ещё будет это потом. Ты фантазёрка, любимая.
Регина снова повернулась к окну. Он ей не верит. Неужели хочет и дальше жить вот так, впроголодь, в тесноте и без будущего? Ничего. Она убедит. Объяснит. Покажет, в конце концов. Она вытащит его из этой дыры.
Андрей обнял ее за плечи и мягко сказал:
– Не злись. Я понимаю, что тебе тесно, как птичке в клетке. Потерпи немного. Я уверен, скоро всё наладится, и тогда мы что-нибудь придумаем.
– Ждать можно вечно, – пробормотала Регина, накрывая его ладони на своих плечах собственными. – А жить надо сегодня. Давай уедем.
Андрей промолчал. Понятный ответ. Регина прикусила губу. И раздражённо мотнула головой. Он просто не понимает. Не верит. Плевать. Главное, она этого хочет и это сделает.
Заскучавшая за столом в одиночестве Элла застучала ложкой по тарелке. Та подпрыгнула. Андрей обернулся и подмигнул дочери.
– Видишь, какая у нас мама грозная. Как думаешь, смилостивится и покормит она нас сегодня или нет?