– Что вы такое придумали, ну как это может быть неприличным! – смеется она. – Наоборот, хозяева будут рады, что угощение понравилось. В следующий раз не беспокойтесь о такой ерунде, ешьте, сколько душе угодно.

В следующий раз? Как-то о следующем разе и не подумала, а ведь он наверняка будет, и не один. Ванда взялась за меня всерьез, собирается приобщить ко всем местным развлечениям и ввести в свой круг. Если только не отправит в то путешествие, о котором говорила.

– А что такое Хельгиштейн, куда мы якобы поехать должны? – решаюсь наконец спросить.

– Курортный городок в горах, – неожиданно отзывается Макс, до того молчавший всю дорогу. – Тихий и сонный, туда ездят поправить здоровье на водах, воздухом подышать. Большая часть публики – пожилые господа и ипохондрики с меланхолией. Вряд ли вам будет там весело.

– Черная вода – старейший курорт, который перейдет во владение Максимилиана, когда он вступит в брак. – Голос леди Робейн звучит все так же невозмутимо-приветливо, но я успеваю заметить укоряющий взгляд, посланный сыну украдкой. – А он оставил все на экономку и совершенно забросил дела. Вот и теперь отговаривается работой, хотя стоило бы наведаться хотя бы на недельку. Если бы вы, Валерия, согласились составить ему компанию... Там прелестные виды, а воздух – просто невозможно надышаться!

Ясно. Желает показать, что я получу в довесок к такому шикарному жениху. Как бы объяснить, что, захоти я выйти за Макса, его наследство было бы неважно? Обидится еще.

– Не дави на нее, прошу, – говорит он с укором. – Не хочу, чтобы леди Валерия жертвовала своим досугом и заперлась вместе со мной в пансионате для стариков.

Не знаю, благодарить его или наоборот: может, лучше и правда где-то в тихом месте отсидеться и не мелькать у столичных снобов перед глазами. Но как же его работа? То есть, мое возвращение домой?

Макс ничего пока не говорит об этом. На следующее утро он снова исчезает и появляется лишь спустя три дня.

Мне никто не докладывает, что молодой хозяин вернулся. Я замечаю это по неясно ощутимому изменению атмосферы в доме, чувству присутствия. По еле уловимым отличиям в поведении слуг – они будто говорят иначе, и жесты другие, и ходят как-то не так.

Странно. Неужели я настолько прижилась здесь, что стала частью этой семьи, принадлежу старинному особняку так же как и они, и дом меня принял...

Мы говорим о Максе за завтраком. Леди Робейн рада, что блудный сын наконец-то явился домой (оказывается, он даже ночевать не приходил), но тревожится за его самочувствие.

– Неужели он болен? – спрашиваю, невольно подхватывая тревогу. Ванда немедленно успокаивает меня.

– Не беспокойтесь, Валерия, он совершенно здоров, но потерял много сил, и на их восстановление понадобится некоторое время. Увы, довольно долгое – ведь ему приходится делать это самостоятельно, без источника.

Намекает, что нам срочно надо бежать жениться? Присматриваюсь исподтишка – вроде нет, в самом деле за сына волнуется. И мне становится стыдно за эгоистичные мысли.

– Я могу чем-то помочь?

– Спасибо, дорогая, Максимилиан справится. Не в первый раз. – Она почти беззвучно ставит кофейную чашку на блюдце и улыбается. – Но я уверена, что он будет рад, если заглянете его навестить. Я пришлю за вами горничную, когда будет можно.

Макс принимает меня в своем кабинете – за все дни я впервые попадаю сюда. Несмотря на то, что в этой просторной комнате есть все, чтобы комфортно заниматься делами, она скорее похожа на фото из мебельного каталога или экспозицию в выставочном центре. Все в идеальном порядке, расставлено по местам, на столе – ни бумажки, ни соринки, даже чернильные приборы блестят, словно их ни разу руками не трогали.