– В Союзе ему было плохо… – раздражённо пробормотал себе под нос Рома. – Может, тебе и плохо, а кому-то было хорошо. Люди разные.

Он не раз и не два обсуждал эти вопросы с бабушкой. Она говорила, что, конечно, общего мнения о жизни в Союзе быть не может. Кому-то нравилась такая, с виду беззаботная жизнь. Равенство во всём: бесплатная социалка, медицина, образование. А для других это было второстепенным. Кто-то верил в победу коммунизма, кто-то в Бога. Люди разные, и к жизненным ценностям относятся по-разному. Кому-то хватает того, что ему дают, кому-то – нет. Но она считала, что имеется и третья категория людей, которые недовольны всем по определению. Им плохо всегда – что при социализме, что при капитализме. Они ищут и видят негатив во всём. И они никогда не бывают счастливы. А может, в этом и заключается их счастье – поносить с утра до вечера всех и вся. Ведь у каждого человека своё представление о счастье. Самым ужасным при жизни в Союзе Мина считала отсутствие выбора, моральную уравниловку. «Счастье должно быть всеобщим», – вдалбливали в головы людей. Государство не интересовала судьба каждого отдельного гражданина. Как в песне: «Цвела бы страна родная и нету других забот». Счастье – одно на всех. Разве так должно быть? Нет, конечно, иначе люди превращаются в безликое стадо.

Обычно разговоры о политике вызывали у Романа круговорот неприятных раздумий, но вскоре секретарь принесла папки с бумагами, и мысли вернулись к работе. Через полтора часа он закончил с документами и посмотрел на часы. Время обедать, но есть не хотелось.

Ощущая странную иррациональную тревогу, вызванную предстоящей встречей с дочерью Ракицкого, Рома встал и подошёл к окну, за которым была московская промозглая осень. В это время года даже самые заядлые оптимисты устают от мерзостей погоды и начинают мечтать о лете и солнечных пляжах. Тупо уставившись на однообразный городской пейзаж – бетон, асфальт, бледные цвета городской жизни, – он с грустью подумал, что скоро выпадет снег. Через десять дней они с Алиной планировали улететь от холодного ненастья на две недели в Дубай…

А может, не отменять ничего, и улететь? Взять с собой какую-нибудь одноразовую подругу, устроить секс-марафон. Прекрасно сознавая, что при скоропалительном выборе попутчицы действительно будет только секс, он скрипнул зубами: «Чёрт! А поговорить?..» Затем попытался вспомнить, как часто и о чём они разговаривали с бывшей, и брезгливо поморщился… Вспомнить было практически нечего. «Алина – пустое место, только и достоинств, что красивая и даёт где угодно, – раздражаясь, мысленно сплюнул он. Вдогонку промелькнуло: –И, как оказалось, кому угодно. А поговорить?.. Впрочем, не только это».

С недавнего времени его изредка начали посещать мысли о семье, детях, и он уже подумывал сделать предложение своей подруге. Хорошо, что не успел.

«Вон Фил, – рассуждал Рома сейчас, – на что с виду шалопай, и то сумел найти себе достойную женщину, а мне попадаются какие-то…» Он непроизвольно стал перебирать непристойные определения, подбирая наиболее подходящие для бывшей. «Как же вовремя пролился суп», – признал он, подводя итог.

Позади открылась дверь, и весёлый голос друга прервал его мрачные размышления:

– Жрать поедем?!

– Помяни чёрта – вот и он, – недовольно буркнул Роман.

– Это ты меня чёртом назвал? По понятиям за это и ответить можно, – шутливо нахмурился Филипп.

– А ты прям весь из себя такой блатной? По понятиям живёшь? – в тон ему парировал Рома. – Интеллигентный человек, универ закончил. Подруга, почти жена – врач-косметолог! Приличные люди! А он: по понятиям!..