– Так может, он имел отношение к военно-техническим разработкам? И убийца искал в его доме… ну, скажем, какие-нибудь секретные чертежи?

– Дмитрий Петрович! Себряков был историком. Военно-технические разработки, надо же… Он и слов таких не знал.

Морохин демонстративно поднял руки.

– Сдаюсь. Не хотите говорить – не надо.

– Да отчего же не хочу? Скажу, скажу… Нельзя ли, кстати, попросить нам чаю?

Выглянув в коридор, Морохин кликнул дежурного и распорядился насчёт самовара.

– Появился я у вас, разумеется, неслучайно, – продолжал я, расстёгивая пиджак. (Жаркое нынче выдалось лето в Петербурге, сейчас бы на залив и плавать, плавать…) – Дело в том, что Себряков был не просто историком. Вы в курсе его научных интересов?

– Очень приблизительно. Не моя сфера.

– Надо вам знать, Дмитрий Петрович, что Себряков был крупнейшим в России биографом династии Романовых. И весьма талантливым к тому же. Дар историка-исследователя – с одной стороны. Блестящее перо – с другой. Я, кстати, читал его книги о Петре Великом, о Елизавете, о Екатерине. Чрезвычайно интересно. Такой, что ли, яркий коллективный портрет династии.

Тут дежурный принёс чай, и мы с Морохиным припали к стаканам, на короткое время прервавшись.

– Всё это любопытно, – сказал наконец Морохин, вытирая лоб, вспотевший после горячего питья. – Но что из этого следует?

– Видите ли, за многие годы династических исследований Себряков стал вхож в семью Романовых. В каком-то смысле сделался своим. Его допустили в святая святых – в царские архивы. Работая над книгами, встречался с великими князьями и даже как-то был удостоен аудиенции у государя-императора с выражением благодарности за труды. – Я многозначительно поднял палец. – Понятно, что смерть профессора в высших кругах восприняли весьма болезненно. Вплоть до высочайшего пожелания, чтобы расследование велось предельно тщательно и в кратчайшие сроки успешно завершилось. Для этого разрешено привлекать к следствию любые ведомства.

– И, значит, поэтому в полицейском управлении появился военный контрразведчик…

– Совершенно верно.

Морохин подошёл к окну и распахнул настежь. Жарко, жарко…

– Ну, кое-что прояснилось, – заметил, не оборачиваясь. – Но не до конца. – Обернулся и взглянул остро. – В нашей ситуации было бы логичнее привлечь жандармов.

– Коли понадобится, привлечём… Однако у моего ведомства есть свои возможности, которые, вполне вероятно, пригодятся именно сейчас.

– Например?

– Ну, например… Знаете ли вы, что за три недели до смерти Себряков ездил в Англию и провёл там пять дней?

– Гм… Впервые слышу.

В голосе прозвучала лёгкая досада. Похоже, самолюбив Дмитрий Петрович – хочет всё знать первым и не любит сторонних подсказок.

– Неудивительно, вы ведь занялись расследованием только-только, – успокоил я.

– Что он там делал?

– А вот это вопрос… Пока лишь известно, что никаких научных форумов с приглашением зарубежных учёных в Англии в то время не проходило. Стало быть, поездка была частная. С какой целью? С кем виделся, о чём беседовали? Всё это предстоит выяснить. Ведь вполне возможно, что его смерть каким-то боком связана с поездкой. Какие-то ниточки оттуда тянутся…

– Не исключено, – согласился Морохин.

– И тут ни ваше ведомство, ни жандармское управление не в помощь. Вы за границей просто-напросто не работаете. А мы работаем. Свои люди и так далее.

– Ну, это известно…

– Что касается лично меня, то я к вам направлен, поскольку располагаю определённым следственным опытом. У нас тоже есть своё следствие, хотя и специфическое. – Я перевёл дух и одним глотком допил остывший чай. Дружелюбно посмотрел на Морохина. – Ну что, Дмитрий Петрович, ответил я на ваши вопросы?