– Мы лишились важного порта из-за предательства массилийцев, – сказал Флавий. – Два легиона под командованием Гая Требония и Децима Юния держат осаду города, еще два Цезарь повел в Испанию. Когда я отплывал, до открытых столкновений дело еще не дошло. Хотелось бы верить, что Помпей проявит благоразумие и сдастся. Если нет, то римляне снова будут воевать против римлян; и даже победа в этой войне будет иметь горький привкус.

– В сенате дела обстоят не лучше. Половина сенаторов разбежалась, другая половина никак не может определиться, чью сторону занять. Вместе, я надеюсь, мы сможем склонить их на свою сторону, но, если слов будет недостаточно, нужно будет использовать силу. Кстати о силе, где твой легион?

– В пути, – отозвался Флавий. – Я привлеку его только в том случае, если иного выхода не останется.

– Ты осторожен, впрочем, как всегда, – ответил Антоний. – Но суровые времена требуют жестких мер.

– А ты уже готов пролить реки крови? – Флавий посмотрел в глаза Антонию. Хозяин дома не смог выдержать его взгляд, отвернулся первым.

– Я не хочу лишних смертей, но став на этот путь, уже не остановлюсь, – признался он.

Какое-то время они молчали, отдавая дань хорошему вину.

– Расскажи о моем брате Аппии, – внезапно сменил тему Сцевола. – Я знаю, вы были дружны.

Антоний не ожидал этого вопроса и медлил с ответом.

– О чем рассказать? – наконец, выдавил он и продолжил озлобленно. – О том, что он не пропускал ни одну гонку колесниц? Делал ставки на гладиаторов, абсолютно не разбираясь в них? Неделями не выходил из борделей? Если ты хочешь обвинить меня в его смерти, знай, что не выйдет. Да, мы много времени проводили вместе. Я не меньше его люблю хорошую драку и не привык себе ни в чем отказывать. Но даже я знаю, где следует остановиться, а он – нет. Думаешь, я не говорил с ним? Разве он хоть раз меня послушал? Разве вы, Флавии, упрямые как быки, хоть кого-то слушаете?

Антоний допил вино и, размахнувшись, бросил пустую чашу. Ударившись о стену, она рассыпалась осколками голубого стекла. Вбежавшая рабыня еще не успела убрать их, как была послана за новой порцией вина. Она вернулась, неся на подносе еще несколько бутылок. В руках другой девушки были финики.

– Иди сюда, – позвал Антоний одну из них, – а ты позаботься о моем госте.

Светловолосая девушка скинула тунику и скользнула в воду. Прижатая к мощному телу хозяина дома, она охотно отвечала на его поцелуи. Ее спутница, по виду нубийка[2], сев позади Флавия, массировала его плечи.

– Возьми ее, – отвлекшись, произнес Антоний. – Она умелая любовница и при этом нема, как рыба. Не хочешь ее, возьми эту.

Мужчина оттолкнул от себя рабыню, та покорно двинулась в сторону гостя.

– Не стоит, – сказал Флавий. – Я уже ухожу, встретимся в сенате.

Выбравшись из купальни, он позволил рабыне вытереть его и, облачившись в тунику, поднял руку в прощальном жесте.

– Многое теряешь, – крикнул ему вслед Антоний, вновь привлекая к себе девушку.

Сцевола промолчал. Ему нужна была светлая голова перед завтрашним выступлением, а время, проведенное здесь, не способствовало этому.

___________

[1] Термы (лат., греч.) – бани при больших домах. Позднее появились общественные бани, ставшие центром общественной жизни.

[2] Нубия – государство в долине Нила. Располагалось на территории юга современного Египта и севера Судана.

12. Глава 12

Марк Флавий проснулся непозволительно поздно. Виной тому был не только вечер, проведенный в доме Антония, но и бессонная ночь. Мужчина тщательно обдумывал свою речь в сенате. Облачившись в тогу[1], он отправился в курию[2].