Мужчина углубился в чтение документов, но вновь был прерван: вошла Октавия.

– Нам следует поговорить, – начала она нерешительно.

– О чем? – спросил легат резче, чем хотел. – Я сейчас занят, ужинать буду у Антониев, а перед этим хотелось бы, наконец, увидеть племянника. Где он?

– Он гостит у матери. Она вернулась в дом отца после развода с твоим братом.

– И сколько он уже там? Подозреваю, что со смерти Аппия? Я хочу, чтобы он был рядом, здесь в моем доме или в доме своего отца.

– Туда он точно не сможет вернуться, – возразила женщина. – Твой брат заложил его и потерял из-за многочисленных долгов.

– Значит, Квинт будет жить здесь, – решил Марк.

– Хорошо. А где будет жить эта девочка? – спросила Октавия, намеренно не называя Летицию по имени.

– Тоже здесь, дом большой, места достаточно для всех.

– Кто она тебе? Почему ты так заботишься о ней? Признайся, она твоя дочь? Даже если так, она не имеет права оставаться здесь.

– Успокойся, женщина! – воскликнул Марк. – Ты хоть что-то слышала из того, что я говорил вчера? Она дочь моего центуриона. Я обещал позаботиться о ней.

– Что заставило тебя проявить такое милосердие к дочери солдата? Она не первая и не последняя, кто потерял родителей, но ты не приводишь всех сирот домой. Лучше верни ее родственникам, пусть они утешатся ее присутствием, раз потеряли сына.

– Она останется жить здесь, – отчеканил Флавий. Октавия слышала угрозу в его голосе. Сейчас перед ней был не ее спокойный, выдержанный супруг, а легат и сенатор, облеченный властью казнить и миловать. – Она будет расти и воспитываться с нашими дочерьми, пока я не найду ей подходящего мужа.

– Ты решил даже обеспечить ее приданым? И после этого ты еще смеешь утверждать, что она тебе никто?

Голос женщины дрожал от еле сдерживаемого гнева. Даже не любя мужа, она хранила ему верность и ждала от него того же. Мысль о том, что у него могла быть связь с рабыней или актрисой, не причинила бы ей боли, но появление в дом незаконнорожденного ребенка оскорбляло ее честь.

– Будет так, как я сказал! – спокойствие его голоса подействовало на женщину сильнее, чем она ожидала. Таким она боялась Флавия, зная, что доведенный до крайности, он не остановится ни перед чем, пока не добьется своего.

– Хорошо, муж мой, – смиренно ответила Октавия, решив про себя, что проигранная битва еще не означает поражение в войне. Чтобы добиться своего, действовать нужно осторожнее.

– Звучит как насмешка, – ответил Марк. – После моего отъезда ты выбрала себе кубикул на втором этаже. Сомневаюсь, что ты скучала по мне или собиралась вернуться в супружескую постель. Ты стала хорошей матерью, но перестала быть женой.

Он сказал это очень спокойно, а затем внезапно сделал шаг вперед и, притянув Октавию к себе, поцеловал. Она сжала губы, уперлась руками в грудь мужа, приготовилась сопротивляться, но Марк уже отпустил ее. Почувствовав свободу, женщина выбежала вон.

Марк смотрел ей вслед и все сильнее ощущал пустоту в душе. Когда-то он любил ее, а теперь абсолютно ничего не чувствовал. Ему было восемнадцать лет, когда он женился. Октавия не была его первой женщиной, и зов плоти он мог отличить от зова сердца. Но двадцатилетняя красавица не ответила ему взаимностью. Все эти годы она просто позволяла себя любить, а теперь не оставила ему и этой милости. Нет, он не собирался по совету отца развестись с ней, но и терпеть ее своеволие тоже не был намерен.

***

Несколько часов спустя носилки доставили Марка Флавия к дому Антониев. Нежась в теплой воде, наслаждаясь италийским вином, мужчины вели неспешную беседу. Со стороны могло показаться, что разговор шел о чем-то мелком, незначительном. В действительности уже несколько часов они обсуждали линию поведения в сенате, способы привлечения новых сторонников, возможные варианты развития событий,