– Вперёд! – крикнул Антуан, заметив, как бойцы застопорились, боясь наступать дальше. Он видел, как их взгляды метались в поисках уверенности, и понял, что они нуждаются в поддержке. С каждым словом он усиливал давление, чтобы не дать страху овладеть ими.

Колючая проволока, пронзающая землю, была как зловещая сеть, готовая поймать каждого, кто не успеет пройти. Антуан, зная, что за ним идут другие, пробежал сквозь неё, не задумываясь о том, как она терзает его одежду и кожу. Острые проволоки цеплялись за шлем, царапали лицо, но он не чувствовал боли. В голове была только одна цель – прорваться через этот ад.

Вражеские огневые точки открыли шквальный огонь, и пули, словно сгустки свинца, сыпались вокруг, задевая землю, разрывая траву. Антуан пригнулся, продолжая двигаться вперёд. Взрыв за взрывом, всё более близкие, шлифуют пространство вокруг, но нужно было идти. На какой-то момент всё вокруг затмило яркое свечение от очередного взрыва. Время замедлилось.

Когда Антуан выбрался из-под огня, то заметил группу немецких солдат, выбегающих из траншеи, их силуэты мелькали на фоне разрушенных зданий. Руки замерли на автомате, но вдруг сердце подскочило от яростного крика впереди. Немцы выбегали в открытое пространство, и я открыл огонь – сначала несколько выстрелов подряд, а потом, когда пули начали попадать, сознание стало чётким, как лезвие ножа.

Через поля, усеянные пустыми гильзами, я добрался до первой траншеи. Сердце бешено колотилось. Я перешел на другую сторону, где стояли немцы. Мне нужно было взять в плен несколько вражеских солдат. Я почти не замечал их лиц, пока не вошёл в ярость – мир вокруг меня распался на части.

В это время, из вражеской позиции, раздался голос:

– Мы кадеты! Как нас допустили до артиллерийских позиций?

– Молчать! Слушать команду! – ответил немецкий командир артиллерийского полка. Его слова звучали как гром.

Радиостанция донесла координаты цели, но ошибся кто-то из артиллерийских кадетов. Одно неверное число – и всё изменилось.

– Выстрел!

Снаряд, изменивший ход войны, попал в позицию Петеновских войск и немецких сил, производя огонь по своим.

Снаряд взорвался рядом с Антуаном. Вспышка света ослепила его, а ударная волна отбросила на землю. Оглушающий гул смешался с его собственным дыханием, которое вдруг стало прерывистым и тяжёлым. Он чувствовал, как тело сковывает слабость, а где-то в боку медленно растекается тёплая влага.

Упавший Антуан, почувствовав, что этот миг может стать последним, с трудом поднял руку и раздвинул рукав офицерской шинели. Он сосредоточился на циферблате – 12:20. Время будто застыло вместе с ним, но сознание не угасало. Смерть была рядом, но что-то внутри не давало ему уйти. Он не знал, сколько сил у него осталось, но знал, что пока ещё жив.

– Время… Не успел… Жизнь… Нет… – прошептал Антуан, и сознание оборвалось, будто утонуло в темноте.

Но что-то внутри ещё тлело. Частичка жизни, крошечный огонёк, который не желал угаснуть. И в этот миг он понял – он ещё может что-то сделать.

– Я хочу начать с самого начала… вспомнить… с чего всё началось, – его голос отозвался в пустоте, и внезапно он оказался в длинном тоннеле. Впереди сиял яркий луч, пробивающий мрак, зовущий куда-то вперёд.

Антуан щёлкнул пальцем, словно пытаясь оживить воспоминания, но вместо этого мир вокруг сжался, и он очутился в тёмной комнате. Густая, вязкая темнота обволакивала его, как бездонная глубина, где даже звук мог утонуть, не оставив ни эха, ни следа.

В этой пустоте вдруг возник силуэт. Он вздрогнул, прищурился – перед ним стояла девушка.