Моё детство было беззаботным. Я помню круассаны у Йозефа, тётушку Тэтти, и… Джулию. Она была моей музыкой, моим светом. Но она ушла.

Всё началось с неё.

Задумавшись, не заметил, как рядом появился солдат.

«Товарищ командир, как обстановка?» —

услышал я голос за спиной.

Я обернулся.

Солдат смотрел на меня усталыми, но решительными глазами. Нужно было собраться. Я провёл ладонью по вспотевшему лбу, потёр виски, пытаясь сосредоточиться.

«Готовьте наступление. Через минуту…» – сказал я, медленно опуская бинокль и поправляя ремень кобуры.

«Так точно!» – коротко ответил он и, развернувшись, исчез в тумане.

Я задержал дыхание. Вот она, та самая минута, о которой я думал так долго. 60 секунд до начала. Время сжалось до одного удара сердца. Как говорил мой друг… Сейчас или никогда.

Из окопных казарм, наполненных гулом напряжённого ожидания, поднимались боевые отряды, готовые к решающему шагу вперёд. Офицеры, стоявшие в белых шинелях, с хмурыми лицами и напряжёнными взглядами, отдавали команды: «Всем быть наготове! Атакуем в 12 часов!». Их слова, как холодный металлический стук, отражались в каждой душе. Мы шли навстречу неизбежному.

Командный состав заранее запланировал атаку в 12 часов дня… Однако эта информация была известна лишь мне, Антуану Леруа. Мы готовились к моменту, который решит всё.

Серо-пряный цвет тумана окутывал нас, размывая контуры, так что вражеские линии казались уже исчезнувшими из памяти. Рядовые новички, ещё не привыкшие к крови и смерти, ощущали в воздухе тяжёлую смесь запахов гари и металла, как будто сама гроза уже была готова вступить в рукопашную. Танкисты слаженно, почти механически, залезали в свои танки. Их руки привычно жались к рычагам и кнопкам, и в этот момент воздух наполнился глубоким рычанием моторов. Они запускали двигатели, и тяжёлое дыхание танков разносилось по окопам. Звук был угрожающим – как гром, готовый разорвать тишину. Внутри машин ощущалась жара, а их экипажи, словно единое целое, почувствовали, как металл оживает в их руках. Запах бензина и выхлопных газов наполнял пространство, превращая их в не просто солдат, а настоящих орудий войны – живых машин смерти, готовых в любую секунду обрушиться на врага.

Оказавшись в своём авангардном бункере, сжав в руках револьвер наган, отвёл взгляд от карты и посмотрел на свои военные наручные часы. 11 часов и 59 минут. Минута. Ещё одна минута, и всё изменится. Сейчас или никогда.

Я быстро вытащил револьвер из кобуры, выстрелил в воздух, разрывая тишину, и прокричал: «За свободу!». Знал, что этим выстрелом начнётся не просто атака – начнётся наш конец, или начало конца.

Пехота, как один живой организм, двинулась вперёд, вытирая грязь с лиц. Танк с ревом пробурил землю, исчезая в дыму. С этим сливались крики и шёпоты солдат, ободряющих друг друга. Антуан, как главный комбат, стремился к вражеским позициям, не зная, что нас ждёт. Мы двигались вперёд, но в грязи и дыму ничего не было видно, и, казалось, вся эта атака – пустая трата сил.

Туман сгущался, становясь тяжёлым, как свинец. Всё вокруг зловеще молчало, пока вдруг в воздухе не прозвучал свист – это были авиабомбы, сброшенные с немецких бомбардировщиков. Их рев нарушил гробовую тишину, и сердце Антуана подскочило. Это был сигнал. Вражеское командование было наготове. Они ждали, зная, что мы идём.

Первые взрывы рассекают пространство, земля дрожит под ногами, а осколки разлетаются в разные стороны, как метательные ножи. Антуан сжался, вытянув шею, прикрываясь позади каменной стены. Каждая бомба, как удар грома, заставляет его сердце бешено колотиться, но нужно было двигаться вперёд. Густой дым затуманивал видимость, в воздухе воняло порохом и кровью.