Тут в парламент ворвался мужчина в военной форме с толпой, скандирующей красные лозунги.

– Долой буржуазию! Вы – всего лишь пешки мафии! Народное знамя всё равно сокрушит вас! Отдайте мне страну – я верну ей свободу!

– Филипп Петен?! Ты же не коммунист! – удивился кто-то из парламентариев, замечая красные флаги за спиной Филиппа.

– Уберите свои возгласы! За мной армия и народ! Я требую голосования на избрание меня президентом! – воскликнул Петен.

В этой ситуации все партии, даже Лебрен, оказались в безвыходной ситуации. Петен был избран президентом, а его заместитель стал премьер-министром. Заголовки газет были полны красных лозунгов. Но радоваться было рано.

– Он обманул всех, – тихо проговорил Гюнтер. – Использовал красную поддержку как инструмент, чтобы прийти к власти. Фашисты захватили страну. Петен объявил о вступлении в Ось, отменил выборы и уничтожил парламент. Революция, которую мы все ждали, обернулась фашистской диктатурой. Всё это привело к новой войне.

– Почему всё затянулось? – спросил Ринго.

– Германия. Петен держался долго с их помощью. Но когда Советский Союз потрепал Рейх, всё внимание переключилось в восточный фронт. И вот теперь, наконец, у нас появился шанс победить.

– И так началась эта нескончаемая война, Ринго… Которая длится уже девять лет… – тихо сказал Антуан, опуская взгляд, будто тяжесть этих лет легла ему на плечи.

– Ради чего всё это? Разве нельзя просто сдаться и жить спокойно?.. – с искренним недоумением спросил Ринго.

– Парень, мы воюем за будущее, за свободу нового поколения… Я бы хотел вернуться в то прошлое – в юность, когда мир ещё казался простым. Но времена меняются, как и люди. – сказал Антуан со спокойной, тихой уверенностью, в которой не было ни сомнения, ни страха.

В этот момент из глубины лагеря послышался шум – голос командира, и люди начали собираться у центра лагеря.

Из глубины лагеря донёсся голос:

– Антуан! Капрал Клегг зовёт тебя!

Антуан встал, пожал Гюнтеру руку и ушёл в сторону светящихся фонарей. У старого пня стоял высокий мужчина в шинели. Одна из его ног была деревянным протезом, прочной и крепкой, способной выдержать долгие переходы и утомительные бои.

– За доблесть и мужество в бою у реки Рона, за спасение женщины и ребёнка, за отражение атаки превосходящих сил… – начал он. – Передаю тебе командование отрядом.

Издалека снова донеслись крики: Антуана несли на плечах товарищи, а кто-то пел партизанскую песню. Лагерь, несмотря на близость смерти, жил. Жил, как только может жить свободный человек среди леса, огня и истории, разворачивающейся прямо сейчас.

Когда мы праздновали мою победу, казалось, лагерь наконец выдохнул. Костры потрескивали, кто-то пел старую песню вполголоса, кто-то наливал по жестяной кружке. Но даже среди радости – вспыхнул спор.

– Да я эту серую крысу к лагерю на пушечный выстрел не подпущу! – рявкнул один из бойцов. – Пусть катится обратно в свой Берлин!

– Глянь на Гюнтера, – спокойно заметил кто-то из толпы. – Он тоже немец. И ничего, с нами плечом к плечу уже который год.

– А этот, Ринго… Молчит всё время, будто воды в рот набрал. Шпион, не иначе. Глаза у него слишком умные.

Пока шёл спор, Ринго стоял чуть поодаль, не отрывая взгляда от огня. Словно знал, что каждое слово касается его – но не отвечал, не дергался, только пальцы сжимали кружку сильнее.

Антуан поднялся, не повышая голос, но его слова прозвучали как выстрел:

– Хватит. Он пришёл к нам сам. Не с оружием – с пустыми руками. И пока не доказано обратное, он под нашей защитой. А если окажется предателем – не будет пощады. Оставим его одному, пусть решает свою судьбу.