Человек-Невидимка. р о м а н Герберт Джордж Уэллс

Дизайнер обложки Алексей Борисович Козлов

Переводчик Алексей Борисович Козлов

ISBN 978-5-0064-3984-9

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Глава I

Появление Таинственного Незнакомца

Незнакомец явился в начале февраля, обычным зимним днём, склонявшимся к вечеру, явился, незирая на пронзающий, ледяной ветер и сильный, мокрый снегопад, последний снегопад в том беспокойном году. Склоняясь под ветром, он шёл тяжёлым шагом от железнодорожной станции Брамблхерст, крепко сжимая в руке, затянутой в толстую перчатку, маленький, чёрный чемодан. Он был закутан с головы до ног в безразмерный плащ неизвестного цвета, и обвисшие поля его мягкой фетровой шляпы скрывали каждый дюйм его лица, за исключением блестящего кончика носа, почему-то надменно торчавшего наружу. Он шёл, и снег падал на него, облепляя плечи и грудь и добавляя борзый белый гребень к ноше, которую он нёс. Он ввалился в «Карету и Кобылу», ни жив ни мертв, ив прихожей брезгливо бросил свой тяжеленный чемодан на пол.

– Скорей! – воскликнул он, – Во имя человечности и милосердия! Комнату и камин!

Мгновение он потоптался в прихожей, стряхнул с себя снег в баре и последовал за миссис Холл в гостиную, предназначенную для гостей, чтобы заключить сделку. И только после такого многословного представления и пары соверенов, резво брошенных на стол, он наконец обрёл право законно обретаться в гостинице. Миссис Холл разожгла огонь и оставила гостя одного, а сама пошла собственноручно готовить ему ужин. Гость, занесённый в такую несусветную глушь, да ещё каким-то чудом соблаговоливший остановиться в Айпинге зимой, был неслыханной удачей, не говоря уже о том, что он явно не был «торгашом». Женщина была полна решимости показать себя достойной партнёршей своей удачи. Как только бекон подрумянился, а Милли, её утопающая в умственной подагре служанка, немного взбодрилась после нескольких искусно подобранных выражений полнейшего презрения, она отнесла скатерть, тарелки и бокалы в гостиную и начала расставлять их со всей возможной тщательностью и пиететом. Хотя огонь в камине разгорелся вовсю, и отражения языков пламени весело плясали по стенам, к её удивлению, краем глаза она заметила, что её гость по-прежнему торчит за её спиной в шляпе и пальто, да ещё и сам демонстративно повернулся к ней спиной и смотрит в окно на падающий во дворе снег. Его руки в перчатках были теперь важно заложены за спину, и казалось, что он намертво погружен в свои мысли. Она заметила, что тающий снег, всё ещё покрывавший его плечи, теперь стекал по одежде и капал на ковер.

– Могу я взять ваши шляпу и пальто, сэр? – галантно спросила хозяйка, – И… хорошенько просушить их на кухне?

– Нет! – грубо, как будто вбивая гвоздь в балку, нечленораздельно ответил он, не оборачиваясь. Она не была уверена, что расслышала его, и собралась повторить свой вопрос. Но тут он повернул голову и посмотрел на неё через плечо.

– Я предпочитаю их не снимать! – внезапно проскрипел он с нажимом, и она заметила, что на носу у него сидят большие синие очки с боковыми стёклами, а над воротником пальто торчат густые полицейские бакенбарды, которые полностью скрывают его щеки и физиономию.

– Очень хорошо, сэр! – миролюбиво согласилась она, – Как вам будет угодно! Сию минуту в комнате станет теплее! Всего хорошего!

Он ничего не ответил и снова отвернулся от неё к окну, а миссис Холл, почувствовав, что её попытки завязать разговор не особенно удачны и потому совершенно неуместны, быстрым стаккато убрала со стола все ненужное и мухой выскользнула из комнаты. Когда она вернулась, пациент по-прежнему, всё ещё стоял у окна, как вкопанный, со стороны напоминая высеченного из камня истукана, сгорбленный, с поднятым воротником и потешно опущенными мокрыми полями шляпы, полностью скрывшими его лицо и уши. Она с подчеркнутым вниманием выложила на тарелку дымящуюся яичницу с беконом и скорее позвала, чем сказала ему:

– Ваш обед подан! Прошу вас, сэр!

– Благодарю! – сказал он одновременно с ней и однако же ни на дюйм не сдвинулся с места, пока она окончательно не закрыла за собой дверь. Затем он развернулся и, судя по звукам, ринулся к столу в каком-то почти нечеловечески-истошном порыве. Когда она шла за стойку на кухню, то услышала какой-то звук, мерно повторявшийся через равные промежутки времени.

«Чирк, чирк, чирк», – раздалось за дверью, звук ложки, которой быстро опорожняют миску.

«Ох, уж и девица, так девица! – почти пропела она про себя, – Ох! Тут надо глаз да глаз! Вот! Не могла намесить горчицы! Да и я совсем забыла об этом! Это из-за того, что она такая дылда! Фу!»

И пока она сама теперь, чертыхаясь и ворча, замешивала горчицу, она несколько раз уколола Милли за ее чрезмерную нерасторопность и лень. Она приготовила яичницу с ветчиной, накрыла на стол, и все сделала сама, а Милли (действительно, лучшая из помощниц, поискать такую!) сумела только выложить горчицу на стол. А он, новый гость, и хочет остаться! Разве так надо обслуживать клиентов!

Затем она наполнила горчицей горшочек и, торжественно поставив его на чёрный с золотом чайный поднос, отнесла в гостиную. Она постучала в дверь и быстро вошла. Когда она входила, её клиент рванулся и быстро отодвинулся, так что она успела лишь мельком увидеть, как какой-то белый предмет исчез за столом. Казалось, он что-то подбирал с пола. Она со стуком поставила горшочек с горчицей на стол и только потом заметила, что пальто и шляпа сняты и висят на стуле перед камином, а пара мокрых ботинок угрожает залить решётку ржавчиной. Она решительно взялась за вещи.

– Думаю, я смогу их высушить для вас! – сказала она тоном, не терпящим возражений.

– Оставьте в покое мою шляпу! – придушенно произнёс её гость, и, обернувшись, она увидела, что он поднял голову и сидит, уставившись на нее. Какое-то мгновение она стояла, глядя на него, слишком удивленная, чтобы вымолвить хоть слово. Картина была, надо сказать, удивительная… Нижнюю часть лица гость закрывал белой салфеткой, которую, видать, принёс с собой, так что рот и челюсти его были полностью скрыты, и это было скорее всего причиной его придушенного голоса. Но миссис Холл поразило не это. Дело было в том, что весь его лоб над синими очками тоже был тщательно замотан белой тряпкой, а другая повязка закрывала ещё и уши, не оставляя открытым ни клочка лица, за исключением самого кончика розового остроконечного носа. Он был таким же ярким, розовым и блестящим, как и в первый раз. На постояльце была тёмно-коричневая бархатная куртка с высоким, подбитым чёрным льном воротником, который туго облекал шею. Густые чёрные волосы, выбивавшиеся из-под повязок крест-накрест, торчали причудливыми хвостиками и рожками, придавая ему самый странный вид, какой только можно себе вообразить. Эта закутанная и наглухо забинтованная голова была так непохожа на то, что она ожидала увидеть, что на мгновение она застыла. Он, однако, не снял салфетку, а продолжал держать её (как она теперь видела) рукой в коричневой перчатке и смотрел на неё сквозь свои непроницаемые синие очки.

– Оставь шляпу! – снова сказал он, отчетливо выговаривая слова сквозь белую ткань. Её нервы только начали приходить в себя после пережитого потрясения. И тут такое! Она послушалась и положила шляпу на стул у камина.

– Я не знала, сэр, – начала она, – что… – и смущенно замолчала.

– Спасибо, – сухо сказал он, переводя взгляд с неё на дверь, а затем устремив снова на нее.

Вот этим и закончится повесть о чудесном и гибельном эксперименте Невидимки – Гриффина. А если ты, читатель, захочешь узнать о нём больше, то загляни в маленький, тесный трактир возле Порт-Стоу и поговори по душам с его хозяином мистером Джонсом. Чтобы тебе было легче найти его, поясняю – вывеска этого трактира – крашеная девевянная доска, в одном углу которого изображена кривая шляпа, а в другом, по диагонали – тупорылые, старые башмаки, и название его под стать заглавию этой книги. Хозяин ззаведения – низенький, толстенький человечек с длинным, мясистым носом, волосами, густыми, как щетина борова и всегда багровым лицом. Не жадничайте, закажите у него всего побольше, выпейте, как следует, и он не преминет затеять с вами долгий, странный разговор, он с крайней последовательностью примется рассказывать вамобо всех деталях того, что случилось с ним после вышеописанных событий, и о том, как судья Смит пытался выкрутить его показания и отобрать найденные при нём деньги.– …но вот когда они поняли всей кодлой, что невозможно установить, чьи это деньги, то стали судить и рядить, вы только представьте, будто со всем этим надо поступить, как… с кладом! Ну, посмотрите на меня, скажите в здравом уме, ну, похож я на клад? Бред сивой кобылы! Я мужчина в расцвете лет, здоровяк! А потом один вертихлюст из этой банды платил мне, представьте себе, по целой гинее за вечер, только чтобы я беспрерывно рассказывал эту историю в мюзик-холле. Тольк плясать мне не приходилось! Хотя, честно говоря, за гинею можно и на голове всё время стоять! Если же вам придёт в голову сразу прекратить мутный понос его воспоминаний, то вам только и нужно будет спросить его, какую роль в этой истории играли какие-то рукописные книги.

Вперед