– Вы не возражаете, сэр, если этот человек войдет взглянуть на часы, сэр? – спросила она, оправившись от минутного потрясения.

– Посмотреть на часы?.. Конечно, – сказал он, сонно оглядываясь по сторонам и что-то бормоча в ладонь, а затем, окончательно проснувшись, добавил, – Конечно!

Миссис Холл пошла за лампой, а он встал и потянулся. Затем зажегся свет, и мистер Тедди Хенфри, войдя, столкнулся лицом к лицу с этим забинтованным человеком. По его словам, он был просто «ошеломлен».

– Добрый день! – приветливо сказал незнакомец, разглядывая часовщика, как выразился мистер Хенфри, с живым чувством и интересом из-за темных очков, «как охотник рассматривает лобстера».

– Я надеюсь, – сказал мистер Хенфри, – что не потревожу вас!

– Ни в коем случае, – ответил незнакомец, – Хотя, насколько я понимаю, – добавил он, поворачиваясь к миссис Холл, – эта комната действительно предназначалась мне для личного пользования.

– Я подумала, сэр, – сказала миссис Холл, – что вы предпочтете часы…

– Конечно, – сказала незнакомец, – конечно, но, как правило, я люблю побыть один, мне нравится, когда меня никто не беспокоит… Но… я действительно рад, что часы в порядке, – добавил он, заметив некоторую нерешительность в поведении мистера Хенфри, – Очень рад!

Мистер Хенфри намеревался извиниться и уйти, но эта пауза успокоила его. Незнакомец повернулся спиной к камину и заложил руки за спину.

– А сейчас, – сказал он, – когда починка часов закончится, я, пожалуй, выпью чаю… Но не раньше, чем починка часов закончится… Миссис Холл уже собиралась выйти из комнаты – на этот раз она не пыталась завязать разговор, потому что не хотела, чтобы её оскорбляли в присутствии мистера Хенфри, – когда посетитель спросил её, распорядилась ли она насчет его вещей в Брамблхерсте. Она сказала ему, что упомянула об этом в разговоре с почтальоном и что почтальон может привезти их завтра. -Вы уверены, что быстрее невозможно? – резко спросил он. Она была уверена в этом и ответила подчеркнуто холодно.

– Я должен объяснить, – добавил он, – что на самом деле вчера я слишком замёрз и устал, чтобы заняться этим раньше, а именно, рассказать вам кое-что, так вот, ставлю вас в известность, что я исследователь-экспериментатор!

– Действительно, сэр? – сказала миссис Холл, на которую это произвело большое впечатление. -А в моем багаже есть важные приборы…

– Это действительно очень нужные вам и полезные вещи, сэр? – спросила миссис Холл. -Да! И мне, естественно, не терпится продолжить мои исследования!

– Конечно, сэр! Причиной моего приезда в Айпинг, – продолжил он с некоторой неторопливостью, – было… желание побыть… в одиночестве. Я не хочу, чтобы мне мешали на работе… Вдобавок к моей работе у меня произошёл несчастный случай…

– Я так и думала! – сказала миссис Холл.

– Мне требуется помимо определенного ухода ещё и абсолютный покой. Мои глаза – иногда настолько раздражены, слабы и так болят, что мне приходится запираться в темноте на несколько часов. Я сам запираю себя. Иногда – время от времени. Не сейчас, конечно. В такие моменты малейшее беспокойство, шум, появление незнакомца в комнате, являются для меня источником мучительного раздражения – это хорошо, что вы понимаете такие вещи, не так ли?

– Конечно, сэр! – сказала миссис Холл, – И если бы я могла взять на себя смелость спросить…

– Я думаю, это все! – сказал незнакомец с тем спокойным, неотразимым видом хозяина положения, который он мог принимать по своему желанию. Миссис Холл решила приберечь свой вопрос и сочувствие для более подходящего случая. После того как миссис Холл вышла из комнаты, он остался стоять перед камином, уставившись, по словам мистера Хенфри, на починку часов. Мистер Хенфри не только снял стрелки с часов и циферблат, но и извлек механизмы, при этом он старался работать как можно медленнее, тише и незаметнее. Он работал, держа лампу поближе к себе, и зелёный абажур отбрасывал яркий свет на его руки, раму и колёса, оставляя остальную часть комнаты в тени. Когда он поднял глаза, перед ним поплыли цветные пятна. Будучи по натуре любопытным, он целиком разобрал механизм на запчасти – совершенно излишние труды, и всё это лишь с целью оттянуть свой отъезд и, возможно, завести долгий разговор с незнакомцем. Но незнакомец стоял там, совершенно безмолвный и неподвижный. Настолько неподвижный, что это действовало Хенфри на нервы. Вместо желанного партнёра по невинной, светской болтовне часовщик обрёл рядом глыбу альпийского льда. Он вдруг почувствовал, что в комнате никого нет, и подняв глаза, увидел, что там, в сером полумраке, виднелась мерцающая забинтованная голова и поблёскивающие огромные голубые линзы, которые сверлили его спину, а перед ними плыли зелёные цветные пятна. Это было такое странное ощущение для мистера Хенфри, что он обратил свой взор к коллеге и они с минуту молча смотрели друг на друга. Затем Хенфри не выдержал и снова опустил глаза. Очень неудобная ситуация! Хотелось бы что-нибудь сказать. Хотябы ради вежливости… Должен ли он заметить, что погода была очень холодной для этого времени года? Обычный разговор… Он поднял голову, словно собираясь прицелиться для этого вступительного выстрела.