Здесь я заканчиваю.

Если вопросы есть, я отвечу.

– Сергей Петрович, а есть ли какие-то методики особенные при работе с подобными текстами? Вдруг есть дети, которые не захотят это обсуждать, скажут, что им страшно или неприятно и так далее…

– Ну смотрите. Вот эта книжка, которую я показывал, она вышла в 1997 году очень большим тиражом, двадцать тысяч. И она пропала! А мне сказали, что она даже какое-то место получила на какой-то ярмарке в Польше. И в этой книге все есть: вот игра, вот познавательный аспект. Должны же они что-то знать про Бабу-Ягу, про Лешего. И тут никакого моего открытия нет: Толкиен настаивал на том, что дети должны читать волшебные истории, волшебные сказки, такие, в которых обязательно должны быть черепа, какие-то колья с мертвецами… Там же описаний нет, там есть только упоминания. Там, где появляются описания, – это уже литература пошла. И для ребенка это очень важно, настаивал он в своей лекции о волшебных сказках. Почему? Потому что ребенок таким образом приобщается к этим корням, и он избывает страх. Я про это ничего не сказал сегодня, это большая отдельная тема о том, почему и как этот страх избывается, почему так важно в это играть. Для книги попросили послесловие, и я там написал, что со всем эти делать и в какие игры будут играть воспитатели детского сада. Им это так понравилось, что они это даже перепечатали в какой-то журнал для воспитателей. Я иногда вижу, что фрагменты этого послесловия бродят где-то по интернету, уже даже и без ссылок на меня – но это пофиг, это даже и хорошо, когда становишься частью фольклора – это очень забавно.

– В качестве иллюстрации к предыдущему вопросу: у меня вот недавно студентки спросили про фильм, который мы должны были смотреть, не очень ли он будет страшный. Видимо, не читали антологию!

– Конечно! Вот в том-то и дело, с этим надо работать. Я приведу пример. Есть такая группа «Тигровые лилии», знаменитая американская группа. И вот когда у меня была эта беседа с сорока пятью-пятьюдесятью родителями, я им в конце поставил – а они поначалу напряженные такие были – «Тигровые лилии», и они все хохотали. Спрашивали, чего еще такого почитать с детьми. Они же сами ничего не читают, вот проблема! Проблема же не в детях.

– Вопрос такой: а можно ли вообще воспитывать страхами? В одном подкасте говорилось о том, что в этом смысле клин клином вышибают. Например, не надо пугать рассказами о том, что будет, если переходить дорогу на красный свет, а вместо этого надо предложить ребенку попрощаться с родителями или с любимой кошкой – якобы это работает сильнее, чем страшилки про сам переход дороги… Один страх перекрывает другие.

– Конечно! Я приведу пример. У Кастанеды есть такой фрагмент в его первой книге, когда Дон Хуан жалуется на то, что у друга есть сын, который никого не слушается, посылает куда подальше, и так далее. На что Дон Хуан говорит: ну так скажите своему другу, чтоб он нашел в городе, в квартале, где он живет, человека с очень страшной внешностью, неприятной, выбивающейся из общей массы, и договорился с ним, чтобы он где-нибудь там с краю угла встал, а вы специально с сыном пройдите до этого угла, и этот человек должен внезапно выйти и сделать вот так [показывает]. А что будет? А ты так сделай, а потом мне скажешь, что будет. И вот через какое-то время Дон Хуан спрашивает: ну что там ваш друг? А ему отвечают: ребенок стал другим! Он спрашивает: а почему? На что Дон Хуан отвечает: у него изменилась картина мира. [смеется]

– Сергей Петрович, вот часто говорят о том, что у взрослых бывает страх смерти. Можно ли говорить о том, что они не изжили детские страхи, и теперь они наполняют взрослую жизнь?