– Вот и умница.

А я смотрела в окно, где солнце уже почти село, и думала о том, что, возможно, это и правда хороший вариант. Пусть даже с каким-то незнакомым парнем. Главное – чтобы Луне там было хорошо. И мне… тоже.

Проснувшись раньше будильника, я успела сделать все тщательно – легкий макияж, чтобы подчеркнуть голубизну глаз, локоны, падающие на плечи, и даже надела свое любимое розовое ожерелье. Не то чтобы я собиралась кого-то впечатлять… Просто хотела чувствовать себя увереннее перед важным днем. В клинике пахло антисептиком и кофе. Я сразу заметила Кирилла – он стоял у регистратуры, перелистывая какие-то бумаги. Его карие глаза поднялись на меня, и в них мелькнуло что-то теплое, знакомое.

– Привет, – он улыбнулся, и я невольно ответила тем же. – Ты сегодня… – он жестом показал на мои локоны, – особенно.

– Особенно что? – я скрестила руки на груди, но уголки губ предательски дрогнули.

– Особенно похожа на ту Арину, которая когда-то согласилась пойти со мной на свидание.

Глупо, но щеки вспыхнули. Мы оба помнили, как это было – два месяца неловких встреч, смешных смс и одного несостоявшегося поцелуя под дождем. Потом все как-то заглохло само собой. Вернее, я позволила этому заглохнуть. А он… Он до сих пор смотрел на меня так, будто я могла бы снова стать его "особенной".

– Кошечку в третий кабинет, – перевела я тему, заглядывая в карту. – Говорят, нашли в подвале на Садовой?

Кирилл кивнул, но не отпускал меня взглядом.

– Да, годовалая, рыжая, с белым пятном на груди. Почти как твоя Луна, только поменьше.

Я поспешила в кабинет, чувствуя, как его глаза провожают меня. Это было… Приятно? Неловко? Я сама не понимала. После перевязки я вымыла руки, смывая с пальцев следы антисептика и кошачьей шерсти. Когда я вышла из кабинета, Кирилл уже ждал меня, прислонившись к стене.

– Кофе? – спросил он, поднимая бровь. – И пончики. Ты же не завтракала.

Я хотела отказаться, но мой желудок предательски заурчал.

– Ладно, – улыбнулась я. – Но только если ты платишь.

Он рассмеялся, и мы вышли на улицу, где августовское солнце грело так, словно не хотело отпускать лето. Кофейня на углу пахла корицей и свежей выпечкой. Я заказала тыквенный раф – мой осенний фаворит, а Кирилл, как всегда, американо без сахара. Мы устроились у окна, и пока я отламывала кусочек пончика с кленовой глазурью, он не сводил с меня глаз.

– Ну что, – начал он, – скоро Москва, студенческая жизнь, новые люди… Ты готова?

Я пожала плечами, чувствуя, как сахар тает на языке.

– Готова или нет, а ехать надо. Мечта же.

– Мечта, – повторил он задумчиво.

Я подняла глаза и впервые за сегодня внимательно разглядела его. Русые волосы, уложенные набок, словно он только что провел по ним рукой. Высокие скулы, которые делали его лицо одновременно мягким и резким. И карие глаза – теплые, как осенняя листва, но сейчас в них читалось что-то неуловимо грустное. А потом мой взгляд упал на его запястье – на маленькое тату в виде солнца. Точно такое же, как у меня. Мы сделали их в один день, полгода назад, когда еще пытались быть больше, чем друзьями. Солнце – символ того, что между нами было. И того, чего так и не случилось. Кирилл заметил мой взгляд и вдруг коснулся моих пальцев, лежащих на столе.

– Арина, – начал он, и его голос звучал непривычно серьезно. – Может… попробуем снова?

Мое сердце пропустило удар. Я отдернула руку, чувствуя, как щеки начинают гореть.

– Кирилл… – я вздохнула. – Ты знаешь, что я люблю тебя. Но как друга. И потом… я уезжаю.

Он сжал губы, его пальцы сомкнулись вокруг кружки.

– Я знаю, – тихо сказал он. – Просто… подумал, вдруг ты передумала.