– Поля, что ты делаешь? Ты же намочишь варежки, а это последние, больше сухих нет! —мама повернулась, посмотреть, как там затихшая на санках дочь.

Поля хотела ответить, что они совсем и не мокрые, но тут голос матери перешёл в крик.

– Где она, Поля? Куда ты её дела? Потеряла?

Поля проследила за взглядом матери и обнаружила, что на левом валенке не хватает галоши. Она исчезла незаметным для Поли образом. Мать осмотрела дорогу, но судя по её выражению лица, пресловутой галоши не наблюдалось.

– Её же можно найти, правда? – холодея от маминого тона, прошептала Поля.

– Нужно найти! – бушевала мать.

Она переложила пакеты с продуктами в правую руку, а санки в левую, развернув их обратно к магазину. Поля хотела было встать, чтобы помочь в поисках, но это только разозлило мать.

– Сиди уж! Если ты будешь ходить по снегу без галош, то намочишь ноги и заболеешь! Так что сиди тут! В кого же ты у меня такая невнимательная, Полина! Как можно не заметить, что у тебя потерялась галоша? Это гены папы твоего! В нашей семье таких не было!

Поля вжалась в санки. Она чувствовала по тону матери, что очень, очень виновата. Рассеянность мешала ей прежде стоять в очереди, как все другие люди. Теперь из-за неё пропала галоша. Но ведь погружаться в размышления было так интересно. И так важно. Куда важнее покупки овощей или сметаны. Полю часто посещала мысль, казавшаяся ей определяющей. Один вопрос, ответ на который менял всё. Она думала о нём, оставаясь одна, а иногда – если мама находилась рядом, но занята была чем-то другим, не дочерью. В минуты размышлений всё окружающее переставало существовать. Ответ представлялся настолько важным, что Поля не спрашивала у матери. Та-то, конечно, всё знала. Но Поле нужно было разобраться самой. Мучали её и другие вопросы подобного рода, но она не позволяла себе думать о них, пока не ответит на первый.

«Почему я – это я? – спрашивала себя Поля. – Почему я – это не мама, а мама – не я? Ведь я могла бы быть мамой или бабушкой Настей. А ещё лучше тётей Светой или одним из мальчишек с горки. Интересно, если сосредоточиться и заснуть, то нельзя ли проснуться одним из них?»

Но Поля оставалась собой.

– Неужели так сложно быть повнимательнее?! – ругала её мать, пока они возвращались в магазин в поисках пропажи.

Трижды мама останавливалась, ставила пакеты на снег, придерживая их ногами, упиралась руками в поясницу и спрашивала дочь, когда та в последний раз видела галошу. Но Поля не помнила. Они вернулись по собственным следам до магазина, а затем дошли до горки. Поискали в снегу, где Поля летела кубарем. Это место напомнило ей о пережитом утром, и всё внутри налилось болью обиды. К счастью, мальчишки уже ушли. А галоши не оказалось и здесь.

– Вот как ты теперь будешь гулять? – причитала мать. – Значит, дома просидишь всю зиму! Нельзя гулять без галоши!

– Я сниму вторую, – робко пролепетала Поля. Но мать только сильнее раскричалась.

– Промочишь ноги, простудишься и заболеешь, кто тебя будет лечить? Я? А кто тогда работать будет?

У Поли не нашлось ответа. До дома они добрались в тягостном молчании. Поля обиженно сопела. Ей потеря галоши не виделась такой страшной проблемой. Мама была рядом, Лера ждала дома. Что ещё нужно? Есть галоша, нет галоши – разница небольшая. Мать злилась, но уже не кричала. Снимая в коридоре с Поли шубейку, варежки, шарф, шапку и рейтузы, покрытые на коленках маленькими ледяными сосульками, мать снова запричитала. Она отправила Полю умыться, заставила надеть тёплые носки и фланелевую пижаму. Поля втиснулась в домашнюю одежду как в спасительный панцирь. Синяя пижама с белыми мячиками была её любимой и всегда приносила радость, но в этот раз так не сработало.