Тащит под софиты звёзд.
Ты уже напоследок желаешь себе ни пера ни пуха,
А Он говорит: Рисуй эти миры. Вот тебе краски и холст.
И ты рисуешь вилами по воде.
И ты рисуешь гвоздями по небесам.
А Он твердит: Нанеси на картину побольше света, иначе бывать беде.
И становится рядом. И вместе с тобою рисует Сам.
Часы на башне (2023)
Но тут часы на башне
В ночи часы на башне пробили сорок раз. —
Я слышал тридцать восемь! – воскликнул Мардиграс. —
Да нет же, ровно сорок, ведь звон гремел, как гром, —
ответил очень важно отважный Тилибом. —
А может, просто восемь?
А может, это осень?! —
вскричала тут мисс Прозит
и выбежала вон.
А Мардиграс остался.
И Тилибом остался.
Они достали трубки, кларнет и патефон.
И эль они открыли.
И бренди. И вина.
И шахматы, и шашки.
И чай разлили в чашки.
А славная мисс Прозит
металась в снах и грёзах
по улицам одна.
Потом, завидев почту,
она сказала: «Вот что…
Пожалуй, телеграмму
отправлю им сейчас».
И тут же написала,
что «в жизни очень мало
того, что нужно даме.
Вины не ощущайте.
О, Тилибом, прощайте!
Прощайте, Мардиграс!».
– Мой друг, она пропала! —
вдвоём они вскричали. —
И бродит одиноко, без шляпки и сапог! —
Она была на почте… —
Но где искать нам ночью? —
Спасём её – и точка!
И скинули шлафроки, и вышли за порог.
Ах, милая мисс
Прозит, ну, право, где вас носит? —
Пыхтели джентльмены, во мраке по колено,
и был их путь неведом,
а мгла темным-темна.
Она же без печали
стремилася к причалу,
чтоб всё начать сначала —
прекрасная и вольна.
В душе метался пламень —
быстрее, лишь куда бы!
И выбежала в гавань —
где океанский флот.
А там спросила прямо:
– Куда?
– В Иокагаму.
И взобралась по трапу
тотчас на пароход.
И вот она в Бангкоке, а вот – на Ориноко,
а позже на Клондайке, а после в Шангриле.
В пропавшем Эльдорадо разыскивала клады,
катила в таратайке, неслась на корабле.
Плыла по водам Нила, прошлась по Пикадилли,
не ведая пристанищ, не каясь во грехах.
Взошла на Фудзияму, искала тропы к храму,
и даже вышла замуж однажды впопыхах.
И тут… за чашкой мате она сказала: «Хватит!».
И в дирижабль села, а там уже – и дом.
Войти бы ей скорее, но постучать не смела.
Но здесь открыл ей двери отважный Тилибом.
– Ах, чудная мисс Прозит,
мы пояснить попросим,
ну, где ж вы пропадали
до самого утра?
И сальца ей подали,
и рыбки, и колбаски,
и было всё – как в сказке,
ну, прямо, как вчера!
Была мисс Прозит кошкой.
И ела понемножку.
Мурчала потихоньку, не открывая глаз.
Жизнь становилась краше,
но тут часы на башне…
Опять часы на башне?
Да-да, часы на башне
пробили сорок раз.
Презрев часы
Как хорошо, презрев часы,
Цедить слезу златой лозы,
Не размышляя о веках,
Миры баюкать на руках,
Презрев часы.
Потом сбежать, дела забыв,
Туда, куда ведёт мотив.
И жизнь опять прожить на бис,
Писать картину – не эскиз,
Дела забыв.
Как хорошо с тобой вдвоём
Уйти потом за окоём,
Но чтоб и там, не разлучась,
Шагать путями звёздных трасс
С тобой вдвоём.
Девочка на шаре
Раздробленный на тысячу чертей,
В мирах – между собой полярных —
Ищу я между строчек и путей
Ту, что была когда-то девочкой на шаре.
Она была. И я когда-то был.
Что жив сейчас – я в этом не уверен.
Я сел на мель, зарывшись в донный ил,
Попутный ветер где-то мной утерян.
Мы ходим рядом по одной земле,
Но мне видны лишь отражения и тени.
Вот если б протрубить: Парад-алле!..
Тогда б, наверное, сошлись мы на арене:
Она, силач, гимнасты и жонглёр,
И я, что шёл канатом – так свободен.
Да, время не жалело нас с тех пор,
Но я её узнаю среди сотен.
Но трубный глас молчит, и я молчу.
Лишь вглядываюсь в лица безответно.
До циркача нет дела трубачу,
Но я найду её следы по свету,
Которым так была она полна,
Который я забыть уже не в силах.