– Умереть – не встать! – простонал кто-то из присутствующих, однако, вопреки смыслу своего стона, не умер, но встал и тоже скрылся в коридоре.

– Например – обратил, товарищ частный сыщик без лицензии. Эта судорога называется предсмертной, и без нее, к вашему сведению, ни одна приличная агония не обходится, – отбрил профессионал дилетанта. Дилетант не обиделся, скорее напротив, был польщен доверием: еще вчера он был просто бывшим пожарным, отставником-огородником, а сегодня лучшие детективы города обсуждают с ним насущные проблемы их высокого ремесла. Это ли не доказательство правильности его выбора?!

– А что касается Шерлока Холмса, которым вы меня попрекнули, – невозмутимо продолжал старлей в том же назидательно-просветительском духе, – то он говорил и другое, на мой взгляд, более подходящее к нашему случаю. «Теоретизировать, не имея данных, – говорил ваш любимый герой, – значит совершать грубейшую ошибку. Незаметно для себя человек начинает подгонять факты к своей теории, вместо того чтобы строить теорию на фактах».

– Браво! – расплылся Илья Алексеевич в довольной улыбке, что, однако, не помешало ему возразить: – Впрочем, какое из высказываний великого сыщика более применимо к данному преступлению – вопрос дискуссионный. – И, доверительно понизив голос, полюбопытствовать: – Пресса присутствует с вашего разрешения, товарищ старший лейтенант?

Старлей с некоторым сожалением уставился на свидетеля, как бы говоря: м-да, на солнце ты, дядя, перегреться не мог, не грело оно еще сегодня, а вот головкой удариться – вполне. Жаль, меня это уже начинало забавлять…

Но Муров понял замешательство мента по-своему:

– Как? Значит вы не в курсе? Вон, видите за моей спиной возле дверей такого мордатого, с наушником в одном ухе? Явный журналюга, нюхом чую…

Поскольку убавление звука «прибабахнутым» дяденькой никого из присутствующих не оставило равнодушным, в комнате при этом сообщении царила такая тишина, что нашего отставника слышно было даже в коридоре. В результате все дружно воззрились на толстомордого. Толстомордый расплылся в улыбке:

– Прямо в яблочко, дядя. Так оно и есть – журналюга я, собственный корреспондент еженедельника «Криминальная Хроника России» Лазарь Подхалюзин. Вот моя аккредитационная карточка, – толстомордый отвернул лацкан пиджака и продемонстрировал всем белый, заключенный в пластик, прямоугольничек, снабженный цветной фотографией. С фотографии скалилась в объектив точно такой же улыбкой точно такая же толстомясая физиономия, так что ни у кого не возникло сомнений в том, кто на ней изображен. Даже издали.

Подхалюзин подошел к столу старлея Стеблова, вынул из заднего кармана брюк бумажник, отслюнил несколько зеленых купюр и положил их рядом со сторублевкой.

– Я принимаю ваше пари, но на моих условиях. Лично я уверен, что это труп обыкновенного подснежника, потому ставлю триста долларов против ваших ста рублей на то, что я прав, а вы ошибаетесь. Согласны?

Наш детектив, как мы знаем, не был стяжателем, и вообще относился к деньгам равнодушно, но тут на карту (буквально и фигурально) была поставлена его профессиональная честь, к тому же традиции частного сыска не только не запрещали держать пари, но, можно сказать, почти поощряли утирать носы властям подобными демаршами.

– Считайте, что эти триста долларов уже мои, – заявил наш отставник и, не сдержав смущения, улыбнулся извиняющейся улыбкой, дескать, не сочтите за бахвала, но сами понимаете, положение обязывает, все же не кто-нибудь, а детектив, причем частный…

– Вы что, совсем офонарели? – не скрывая раздражения, осведомился старлей Стеблов. – Это вам что, букмекерская контора или все-таки милиция?! А ну-ка очистите стол от посторонних предметов!