…не договаривает, прислушивается к чему-то, бросается прочь на улицу, стремительно скачет по клеткам, прочь, прочь, похоже, начинается очередная битва…

Наконец-то бросаюсь к порогу, захлопываю дверь, черт, это ж надо ж было мне так весь дом выстудить, еле доползаю до камина, хочется закутаться уже не в плед, а в самое пламя, и пить не горячий чай, а горячее пламя, чтобы согреться, все, здравствуй, ангина, давно не виделись…

…ну, давай уже, включайся, ну я знаю, что ты не работаешь, ну все равно, включайся уже, давай уже, ты же понимаешь, что это битва года, это нельзя пропустить, ну давай уже, я знаю, что я уже не помню, как тебя включать, а ты все равно включайся, ты-то помнишь, как это сделать, ну же, ну, н-но-о, поше-о-о-ол…

Телевизор нехотя оживает, что значит, нет сигнала, что значит, подключите антенну, а еще тебе чего, дров положить или керосина залить, или на чем ты там работаешь…

Надо же, получилось, а какого черта битва уже вовсю идет, если в десять обещали, а да, я и забыл уже, что если в десять обещают, то по факту все будет или в восемь, или в полночь, или еще когда. На экране уже стоят две пешки под углом друг к другу, крупным планом, я уже понимаю, крупный план – значит, кто-то кого-то будет рубить насмерть, – ёкает сердце, когда я узнаю своего недавнего посетителя, пытаюсь угадать, кто кому сейчас снесет голову…

Пешка замирает напротив своего противника, что за черт, чего ты ждешь…

– …а тебе иногда кажется, что ты был деревом?

Кажется, тишину в зале можно потрогать руками.

– …мы все были деревом.

Тишина сгущается, теперь её можно резать ножом.

– Э… – мой недавний посетитель теряется, – мы все были деревьями?

– Нет, – в разговор вступает черная королева, застывшая на соседней клетке, – одним деревом.

– Вы… вы помните?

– Да конечно, помним, как тут не помнить-то, – добавляет белая ладья.

– А я выше всех был, в ветке, – вспоминает черный конь.

– На ветке?

– Нет, в ветке…

– И вы тоже…

…да какого черта ты отключаешься когда ни попадя, тебе самому, что ли, неинтересно, что дальше будет, ну давай уже, ни раньше ни позже приспичило ему вспомнить, что он не работает, да провались ты, ну давай, включайся уже…

– …вы… вы что натворили вообще?

Оторопело смотрю на экран, на лицо гроссмейстера крупным планом, на кого, интересно, он орёт…

– …это вы пешку подговорили, признайтесь, вы? Это вы его подговорили, чтобы он тут всех взбаламутил?

Он смотрит прямо на меня, все еще не верю, что обращается ко мне…

– …мы-то теперь что делать должны, а? Вы сами-то подумайте, вы традицию убили, тра-ди-ци-ю! Долг! Честь! Доблесть! Радость победы! И где все это теперь, где, я вас спрашиваю? Куда они все сбежали?

Только сейчас понимаю, что он обращается ко мне, что он уже высовывается из телевизора, пытается протиснуться, застревает, с треском и грохотом ломает экран…

– …Ну уж если шахматные бои так оскорбляют ваши нежные чувства, так могли бы и не смотреть, и не мешать другим, и…

…взрываюсь:

– А телевизор вы мне новый покупать будете?

– Какой к черту телевизор, он у вас все равно не работает, то не показывает, то забывает, что он телевизор, должен только показывать! А вы тут розовые сопли развели, что ах, пешечки бедные им жал…

…жму на пульт, ну только посмей мне не сработать, я уже не знаю, что я с тобой сделаю… пульт слушается, лицо на экране (уже не на экране) исчезает, остаюсь наедине с телевизором, наливаю себе чай, секунду спустя смягчаюсь, наливаю чай и телевизору тоже.

…это похоже на начало какого-то дурацкого анекдота, когда я иду по улице, а навстречу мне мой оппонент с топором наперевес, интересно узнать, что будет дальше, только, желательно, без меня…