Так уж получилось, что первое соприкосновение с материалистическими теориями особого следа в душе Дарвина не оставило. Ну, да, одна из любопытных теорий, обещавших стать целой системой мировоззрения… Но кто сможет доказать, что бога нет? И как это доказать, если он есть – в сердце человека, в его голове?

К материалистическим воззрениям Дарвин будет идти всю жизнь – через многочисленные наблюдения, через свои книги, через осмысление всего, с чем Дарвину пришлось столкнуться, как учёному-натуралисту. Процесс длительный, непростой и, порой, очень болезненный. Речь-то идёт об убеждениях, даже о целой системе ценностей. Пересматривать её – переделывать себя. А что может быть трудней?

Сколь верёвочке ни виться, а конец всегда найдёшь… Летом 1927 года Чарльз приехал в отцовский дом на каникулы. А когда пришло время возвращаться в Эдинбург, он собрался с силами и… сообщил отцу, что бросил медицинский факультет.

Роберт Дарвин был вне себя от гнева. Этот огромный тучный человек побагровел, затрясся от негодования и наговорил сыну кучу обидных слов. Потом поостыл и стал размышлять. Кем же ещё может быть его младший сын? Врача из него не получилось. Может… священником?

Осенью 1927 года между отцом и сыном произошёл знаменательный разговор. И спустя несколько месяцев, основательно подготовившись, Чарльз отправился в Кембридж, чтобы поступить в христианский колледж и выучиться на англиканского священника.

Эта пауза была нужна Чарльзу по целому ряду причин. Главная – за время учёбы в Эдинбурге он изрядно порастратил свою веру в бога. Споры со студентами о сути бытия не прошли даром. Дарвин засомневался.

Помимо этого, он здорово подзабыл и богословие (в том объёме, в каком его преподавали в школе), и теологию (некие базовые знания, необходимые для поступления). Пришлось обложиться книжками, а потом ещё и нанять в Шрусбери репетитора.

После рождественских каникул 1828 года Дарвин стал студентом Кембриджского христианского колледжа. И для него начался новый этап жизни, который так и не привёл его к избранной профессии. Священником Чарльз тоже не стал.

Энтузиазма на занятия в христианском колледже хватило лишь на пару месяцев. А потом Дарвина снова потянуло в науку.

Одним из друзей в Кембридже стал его двоюродный брат Уильям Фокс, специалист в области энтомологии. В отличие от Чарльза, который увлекался собиранием жуков в детстве и позже в Эдинбурге, Фокс был пусть и начинающим, но уже профессиональным учёным и страстным коллекционером. Сойдясь с кузеном на почве интереса к коллекционированию насекомых, Чарльз так увлёкся собиранием жуков, что именно Кембридж, вот этот период обучения в колледже, считал настоящим началом своего пути в энтомологии. На самом же деле всё произошло гораздо раньше. Просто Уильям смог направить страсть Чарльза в научное русло, привив ему интерес к систематике. Каждого найденного жука Дарвин самым тщательным образом описывал и зарисовывал в специальной тетради.

Фокс был не единственным знакомым энтомологом Чарльза. Время от времени коллекционеры насекомых встречались на вечеринках, на которых делились своими находками. Во время одной из таких встреч Дарвин познакомился с Джеймсом Фрэнсисом Стефенсом, учёным-энтомологом, который много лет работал над своей большой книгой «Иллюстрации британской энтомологии». Увидев рисунки и описания жуков Дарвина, Стефенс попросил некоторые из них для своей книги. И это, как оказалось, была первая печатная работа Дарвина – в качестве одного из соавторов иллюстрированного определителя насекомых.