Солнце пробивалось сквозь окно, и Алекс открыл глаза, чтобы насладиться его теплыми лучами. За окном по небу медленно проплывали облака, и Алексу захотелось стать облаком, лёгким и пушистым. Плыть по небу и ни о чём не думать…

Он посмотрел на своих одногруппников, изучая каждого. Его взгляд скользил по их спинам, по лицам, которые мог увидеть. Он отметил насколько они все разные: разноцветные волосы, вычурные аксессуары, яркая косметика или просто причудливая одежда. В каждом из них чувствовалась свобода, которой он был лишён.

Алекс задержал свой взгляд на Крис и её белоснежной форме. Её русые волосы были заплетены в хвостик и спадали волнами по спине. Он заметил, что она тоже изучает его, её взгляд был мягким, а губы слегка приоткрыты. Её голубые глаза, напоминающие море, скользили по нему. Он в ответ осторожно изучал её лицо и заметил шрам. Он шёл от виска и прятался у спины, где-то под воротником. Алекса словно пронзила молния. С лёгким волнением он продолжал смотреть на него, не в силах оторвать взгляд. Он манил своей загадкой и своим контрастом.

– Что же случилось, – пронеслось у него в голове.

Крис казалась такой чистой и невинной, что шрам словно кричал о боли, о загадке, которую было желание разгадать. Желание коснуться, узнать о нём больше, пробивалось сквозь глубины сознания.

– Если спрошу, то и о себе придется рассказать, – подумал он, не отводя взгляд, чувствуя, как что-то внутри него сжимается. – Не хочу… да и вряд ли она сама захочет.

Алекс встретился взглядом с Крис и заметил, как на её светлой коже появился лёгкий румянец.

Алекс задержал свой взгляд на белой форме, которая отличала её от каждого в этой Академии. У девушки, что провожала его утром, была белая жилетка, а на Крис была белая рубашка. Белая форма – это исключительно знак членов Совета Академии. Ещё в суде его предупреждали, что к нему приставят человека, который будет следить за его исправлением и поможет набрать нужное количество баллов для ускоренного выхода. Алекс думал, что в Совете люди, лишенные всего человечного, ведь они работают с преступниками. Но Крис… В её глазах не было ни презрения, ни осуждения.

Она казалась такой же, как он – обычной девушкой, которая просто попала сюда, в этот мир, где преступники и кураторы разделены невидимой чертой.

Кураторы были новой элитой общества, умны, сильны, чисты, а он… теперь он преступник. Пятно в новой эгиде общества.

— Интересно, что же её заставило стать куратором, – задумался Алекс глядя на Крис. – Не хотел бы я себе такую работёнку… каждый день быть в компании с преступником.

Преступник. Алекс почувствовал, как слово обожгло язык, оставляя новое клеймо. Всю лекцию Алекс старался избегать взглядов, которые периодически ловил на себе. Он видел, как они оборачиваются, смотрят, чем он занят и как себя ведёт. Он слышал, как его имя проносилось по рядам и задерживалось у небольших групп, шёпот, который он не мог разобрать. Они обсуждали его, несмотря на продолжающуюся лекцию.

Алекс выдохнул, пытаясь сдержать гнев и отчаяние.

– Будь я по другую сторону, я поступал бы точно так же…

Стать преступником, в мире, где даже самое понятие преступности давно искроено и уничтожено, до позорного смешно.

Этот ошейник, словно петля на шее, был символом унижения, клеймом изгоя. Он был напоминанием о том, что в этом обществе, где все стремились к совершенству, всегда найдется место для грязи, для тех, кто нарушил правила. Преступление, подобно раковой опухоли, было вырезано и изолировано, но ошейник, этот безмолвный свидетель, напоминал о том, что оно всё ещё существует, напоминая о той цене, которую они заплатили за свою чистоту.